. Да, я слышал, у вас действительно были кое‑какие трудности.
– О да! Сущая ерундовина! – не выдержал я. Однако он не соизволил заметить издевательской интонации.
– Такое впечатление, герцог, будто вы склонны винить в этом меня?
– А кого, простите, Ваше Высочество, я должен винить?
Принц чуть наклонил голову и принялся рассматривать свои холеные руки, а затем рассмеялся:
– Сам факт нашей с вами здесь встречи подчеркивает то, что ваши насмешки излишни, герцог. Вы совсем не так беспомощны, как заявляете. – Тонко почувствовав, что я разозлился еще больше, он примирительным тоном сказал: – Нет, я решительно не могу с вами согласиться. Положим, я действительно не возлагал особых надежд на то, что вы через два дня представите Совету убийцу Вольфара… или его труп. Но и вероятность того, что рано или поздно вы это сделаете, я не исключал и не исключаю. Собственно, я преследовал другую цель: запутать противника, заставить его суетиться.
Я знал, что Принц не привык давать кому‑либо отчет в своих поступках, поэтому оценил его слова как жест несомненного дружеского расположения, но в то же время они пока еще ничего не опровергали…
– Я догадывался об этом, Ваше Высочество, – я не счел необходимым пояснять, что мой дядя объяснил мне его действия сразу, после Совета, – но речь, по‑моему, шла о том, что вы послали меня на передовые позиции. Позвольте уточнить, с чем же вы не согласны?
С досадой прищелкнув языком, он перевел глаза в сторону, смахнул несуществующую пылинку с плеча – абсолютно сухого, прошу заметить – и лишь потом медленно повторил:
– Да, именно с вашим утверждением я и не согласен. Ну не с самим же собой мне спорить? Как я уже сказал, моей целью было внесение в ситуацию элемента неожиданности. И только. А что до вас, герцог, то скажите, пожалуйста, вас не наводит на определенные размышления географическая принадлежность всех пострадавших в последнее время лиц?
– Наводит.
– В таком случае вам не кажется, что назначь я расследовать это дело не вас, а барона Детана или даже самого себя, то спокойной жизни на вашу долю все равно бы не досталось? По‑моему, вы к тому моменту, о котором мы говорим, уже заняли передовые позиции. И… – тут он позволил себе наконец улыбку, – могло бы обернуться только к худшему, если бы вы оказались об этом не осведомлены. Разве нет?
Определенный резон в его словах имелся – это невозможно было отрицать, и я, пожалуй, мог бы поблагодарить его за такое участие в моей жизни, если б не один очень смущавший меня момент…
– Ваше Высочество, но покушения на Креона и Лагана произошли после Совета. С чего же вы взяли, что именно наши имена возглавляют список на устранение у этого неведомого друга?
Он нахмурился, и я с некоторым запозданием подумал, что ставить в открытую его слова под сомнение – занятие, пожалуй, более опасное, чем провести целую ночь на поверхности этой планеты. Однако Его Высочество был настроен в высшей степени миролюбиво: даже не намекнув на некорректность моего поведения, он вновь пустился в объяснения:
– Вы, может быть, знакомы с моей теорией исторического процесса… – (Я кивнул, и он пожал плечами с видом “да, есть за мной такой грешок”). – Стало быть, я мог бы доказать вам, что, оценивая ситуацию, сложившуюся в момент смерти Вольфара, с позиций этой теории, вы неминуемо придете к выводу о невозможности ограничиться ролью наблюдателя. А вы бы могли мне возразить, что в данном случае слишком велико влияние субъективных факторов, да и вообще, теорий много, а жизнь одна… Поэтому лучше я вам прямо скажу, что мне было известно о происшествии, случившемся с вами, а точнее, с вашим флаером, когда вы возвращались после встречи с бароном Лаганом. |