- Подождите, майор, - остановил его Лидумс. - Мы не мальчики все же. Дайте отдышаться...

    Майор снял ногу с едва уловимой заминкой. Просто удивительно, сколько существует способов выразить свое несогласие там, где его выражать никак не полагается. Но Лидумс не обратил на это ровно никакого внимания. Дело было не только в передышке. У нас с ним, когда мы еще служили вместе и совместно занимались такими вот делами, вошло в обычай делиться возникшими мыслями, и даже не мыслями, скорее, первыми впечатлениями тут же, на месте, пока впечатления эти не поблекли и не размылись под влиянием каких-то посторонних раздражителей. Известно, что первые впечатления нередко оказываются самыми правильными, особенно у людей с хорошо развитой интуицией, потому что первые впечатления и есть продукт интуиции, а не логики. Так что, едва дыхание наше пришло в норму (воздух на дне шахты был все же посвежее, чем в глубине туннеля), Лидумс спросил:

    - Ну, как тебе все это?

    - Загадочная картинка, - откровенно сказал я. - Пока мне ясно, что тут надо думать и думать.

    - Необычно интересная мысль, - проворчал Лидумс. - Не забыть бы записать ее кончиком иглы в уголках глаза - в назидание поучающимся. А на более конкретное тебя не хватает?

    Мы были старыми, очень старыми друзьями и порой позволяли себе такой стиль разговора; наедине, конечно, с глазу на глаз.

    Я хотел было в ответ намекнуть ему, что папаха украшает не каждого, и что у него она явно ограничивает круг мыслей. Но майор стоял рядом, а в такой ситуации полковник мне не простил бы, и был бы прав.

    - Чтобы делать не то что выводы, но хотя бы предположения, - заговорил я нарочито занудливым голосом плохого преподавателя, - мы должны знать, что располагалось за этими прекрасными воротами. А пока могу сообщить не для печати: если здесь заминировано, то достаточно хитро, раз уж нам ничего не бросилось в глаза. Поэтому я и говорю: надо думать и наводить справки.

    - Если получится, - невесело проговорил он.

    - Постараемся как-нибудь, - сказал я, уязвленный таким неверием в наши силы, мои и его.

    - Я не о том. Времени у нас - не вагон.

    - Почему это?

    - Да видишь ли ...

    Майор переступил с ноги на ногу. Похоже, ему не терпелось.

    - Ну все, прения окончены, - сказал Лидумс, глянул на меня, улыбнулся и хорошим командным голосом приказал:

    - Подполковник Акимов - к снаряду!

    Он имел в виду не снаряд, начиненный взрывчаткой; то была просто команда, какую подают на занятиях по физподготовке. Мы оба не забыли того давнего случая, но сегодня у меня не было настроения улыбаться воспоминаниям. Почему он ни с того ни с сего вспомнил эту историю? Не знаю; наверное, было сейчас во мне что-то такое, что заставило ее всплыть из глубин его памяти. Вроде бы никакой строптивости сегодня я как раз не проявил, и все же что-то было; хорошо бы понять, что именно: никогда не вредно знать, что думает о тебе в данный момент твой начальник, пусть и временный, пусть даже старый друг. Дружба дружбой, а служба службой сказано давно и верно.

    Одна из причин, во всяком случае, была мне ясна. Решение задачи, которая могла оказаться сложной, поручили не ему одному, но вызвали в помощь специалиста из другого округа - и специалистом этим оказался я. Когда-то мы служили вместе, он научил меня многому; служил он дольше моего и в чем-то успешнее - в звании, во всяком случае, я так и не настиг его.