– А ну стой, – сдавленным голосом потребовал Арцыбашев и выхватил из кармана пистолет – точнее, хотел выхватить, но чертова железяка зацепилась, застряла, и ее пришлось выколупывать по частям. “Да что же это, – с чувством, близким к панике, подумал он. – Что же это у меня сегодня все цепляется?"

– Стою, – покладисто откликнулся таксист, принял вправо и остановился. – Только учти, что здесь остановка запрещена.

– А ты включи аварийную сигнализацию, – посоветовал Арцыбашев. Ему наконец удалось высвободить пистолет, и он поспешно направил его на таксиста. – Быстро говори, кто тебя послал. А главное – зачем?

– С предохранителя сними, недотыкомка, – сказал таксист, и в его голосе Евгению снова почудилось что-то до боли знакомое. – Раньше ты не был таким нервным. Эх, ты, Цыба – вяленая рыба…

– Блин, – сказал Арцыбашев и опустил пистолет. Так его никто не называл уже очень давно. Если быть точным – восемнадцать лет без какого-нибудь месяца… – Блин, на фиг, – растерянно повторил он. – То-то же я смотрю…

– Смотрит он, – передразнил таксист. – Взгляд со дна бутылки… Ну, и что тебе оттуда видно?

Арцыбашев протянул руку и включил потолочный плафон, хотя в этом уже не было нужды. Голос, интонации, манера речи – все это было знакомо черт знает с каких пор, и теперь он удивлялся лишь одному: как это он не узнал этого человека сразу. “От неожиданности, не иначе, – подумал он. – Кто же мог предположить, что его занесет за баранку такси? Эх, жизнь…"

Слабенький желтушный свет выхватил из темноты твердое лицо с насмешливо сжатыми губами, хитро прищуренные глаза и подбородок, который за прошедшие восемнадцать лет окончательно приобрел квадратную форму, которой так завидовал немного субтильный Цыба во времена счастливого отрочества и сексуально озабоченной юности. Конечно, в этом лице многое изменилось. Время не щадит никого. Вот и виски поседели, и на лбу какой-то шрам.., наверное, попал в аварию или пьяный седок чем-нибудь засветил.., таксист в Москве – это же камикадзе, смертник, сорвиголова без инстинкта самосохранения… Взгляд Арцыбашева торопливо скользнул по оставленным временем меткам и сразу же перестал их замечать, целиком сосредоточившись на том, что было знакомо с детства и теперь вызывало едва ли не умиление.

– Чтоб я сдох, – сказал он. – Юрка. Филарет, неужели ты? Чтоб я сдох!

– Ага, – рассмеявшись, воскликнул Юрий Филатов, – узнал, Рокфеллер! А я-то думаю: зажрался Цыба, на “ягуаре” ездит, своих не узнает.., баксов насовал полные карманы. Кстати, на, забери свою капусту, я не банкир, со знакомых не беру.

– Да пошел ты!.. – радостно отмахнулся Арцыбашев. – Тоже мне, гордец из таксомоторного парка… Что ты мне суешь эти фантики? Терпеть не могу этих препирательств из-за трех копеек. Дай хоть посмотреть на тебя, чучело!

– Смотри, – разрешил Филатов, снова запуская двигатель. – Только давай все-таки куда-нибудь ехать, а то мое корыто на стоянке разберут к чертовой матери… У тебя адрес прежний?

– С-час, – язвительно сказал Арцыбашев. – Нам ли, Рокфеллерам, ютиться по хрущевкам? Нам, Рокфеллерам, подавай апартаменты!

– Фу-ты, ну-ты, – сказал Филатов, и “ягуар” с разбитой фарой, оторвавшись от бровки тротуара, нырнул в транспортный поток, сразу потерявшись в нем, как брошенный в речку камешек.

Старомодные напольные часы в футляре черного дерева вдруг ожили, захрипели и принялись размеренно отбивать удары.