Подобная реакция понравилась Роджеру куда больше той, которую демонстрировала Элен. Она стояла у окна, держа на руках малыша – не то мальчика, не то девочку, – и обсуждала с ребенком что-то происходившее на улице. Ребенок обнимал ее за шею.

– Нет, – сказал Роджер, – мне действительно надо ехать. И не беспокойтесь насчет поезда – остался еще один, который отходит через полчаса с ближайшего разъезда. Я уже вызвал такси. Оно сейчас придет.

Последовали новые возражения и протесты, в которых доброхоты все больше упирали на то, как, мол, далеко до переезда, и сколь непомерна будет плата за такси, и он обязан позволить Бобу-Полу-Джорджу отвезти себя, но все аргументы сошли до уровня диссидентского брюзжания к тому моменту, когда заказанное такси прибыло, и Роджер, махая на прощание Элен, покинул компанию и втиснулся в машину. Такси тронулось, но не успело оно проехать и двух ярдов, как с дороги к дому Бангов свернула другая машина. Роджеру показалось, что он слышит доносящийся из нее смех. Машина остановилась, и из нее, освещаемые ярким светом фонаря над крыльцом, вылезли Ирвин Мечер, Сюзан Клайн и Найджел Паргетер. Неровной походкой они направились к парадной двери. И хотя такси уже уносило Роджера прочь на все возраставшей скорости, он невольно вжался в сиденье, боясь, как бы его не заметили.

– Не вовремя вы уезжаете – сейчас самое веселье начинается, а? – заметил водитель.

– Если вы не очень возражаете, я предпочел бы помолчать.

– Как скажете.

Дома по обеим сторонам дороги были украшены гирляндами разноцветных лампочек и оранжевыми пустыми тыквами с прорезями глаз и рта. То и дело навстречу попадались группы кривляющихся, скачущих ряженых – взрослых и детей. Интересно, понимают ли они, что празднуют?

Отдаленность домов друг от друга и то, что все они были из деревянного бруса, необустроенность участков – ни садов вокруг, ни живых изгородей или оград, лишь дикая растительность, оставшаяся с прежних времен, – все вместе придавало городку вид какого-то временного лагеря для целой армии парвеню. Недурный образ Америки вообще, сказал себе Роджер.

Совершенно иной облик Америки предстал перед ним, когда такси выехало на автостраду. Сумасшедшее смешение света, и звука, и движения, возвратно обрушивавшееся на тех, кто был причиной этого столпотворения. Стороннему взгляду ясно было, что обладатели тонн металла, мчащиеся на огромных скоростях, давя на клаксоны, мигая фарами, обгоняя друг друга, надеялись убедить себя и остальных в собственной силе и значительности, в том, что спешат куда-то. Тем не менее зрелище поражало масштабностью и даже обладало некой убедительностью. Когда такси, набирая скорость, пошло в обгон колонны огромных трейлеров, сверкавших цепочками огней, как оставшиеся позади дома, и двух широченных грузовиков с дюжиной задних огней на каждом, мелькнувших мимо при выезде на левую полосу, он подумал, как удивительно трудно избавиться от впечатления, будто он всю жизнь провел в дороге, мчась по этой автостраде, и что существует что-то еще, кроме этой гонки, что существует Элен. Казалось, вся эта масса машин подхватила его в своем бешеном стремлении в никуда, чтобы навсегда разлучить с нею.

Что до чтива, которое он прихватил с собой в дорогу, то с этим дело обстояло намного хуже. Ему следовало помнить, что «Нью-Йорк Таймс» живет тем предубеждением, будто все желают знать все и обо всем. Информация, как и следовало ожидать, отмеривалась поистине нищенскими порциями. Им бы держаться того, в чем они сильны или, по крайней мере, что традиционно было их темой, – как это делают «Тайм», «Лайф» и иже с ними, – вместо того чтобы пытаться подражать лондонской «Таймс». Ну и совсем уже кошмар – «Небо мигунов».