Когда общий смех затих, Ганс добавил:

— Вот поэтому мы больше не навьючиваем на онагра тяжелые мешки. Он заслуживает того, чтобы идти налегке.

— Да, он вполне этого заслуживает. Да и у вас самого немало заслуг. Никаких других затруднений не было? Ганс пожал плечами и развел руками:

— Я все вам рассказал, сержант Газе.

— Могу ли я узнать ваши имена?

— Меня зовут Ганс. А это Мигнариал.

— Гонз. И Михнарьял.

Ганс уже заметил, что здешние обитатели коверкают его имя на свой лад.

— Га-нс, — раздельно произнес он.

— Миг-на-ри-ал, — добавила девушка.

Сержант засмеялся и отчетливо повторил свое имя:

— Гай-се.

Стражники захихикали.

— Ладно, дела в сторону, — сказал Гайсе, лениво поднимаясь и слегка потягиваясь. — Я хотел бы узнать, зачем вы прибыли в наш город. Это уже чисто личное любопытство, а не официальная процедура.

— Знаешь, Гайсе, я бы рассказал это потом. Сейчас мы хотели бы где-нибудь разместить наших лошадей до тех пор, пока я не продам нескольких из них. Но еще больше мне хочется найти местечко, где можно вытянуть ноги и посидеть на чем-нибудь другом, кроме седла.

— И поесть чего-нибудь кроме наших старых дорожных припасов, — добавила Мигнариал. Путники не сочли нужным упомянуть, что в течение последних двух дней питались вполне прилично.

— Как бы то ни было, — решился-таки спросить Ганс, — слыхали ли вы в последнее время какие-нибудь новости из Санктуария? Кто-нибудь приезжал к вам оттуда?

Гайсе покачал головой.

«Отлично!» — подумал Ганс и промолвил:

— Мы в Санктуарии, в общем-то, всегда жили сами по себе и не особо любили ранканцев и губернатора, которого поставил над нами их император. А некоторое время назад к нам вторглись какие-то нелюди, которые называют себя бейсибцами. — Ганс коротко обрисовал внешний облик пришельцев из моря с немигающими рыбьими глазами. — Они.., взяли верх. Стали править всеми. Самая главная у них — женщина.., ну, ее всяком случае, существо женского рода. Она явилась прямо во дворец, где всегда сидел губернатор. Эти бейсибцы такие надменные. Как будто это мы — нелюди, а вовсе не они. В Санктуарии не стало никакого закона. Бейсибцы убили мать Мигнариал прямо на улице, без малейшего повода. Они милостиво позволили нам заниматься тем же, чем мы занимались прежде, вот и все. — Ганс решил не упоминать, что он прикончил убийцу-бейсибца. Городской страже, которая вольна выдворить его из города, совершенно незачем знать об этом.

— Когда мы покинули Санктуарии, у нас было две лошади, онагр и немного денег, — продолжал Ганс, — и еще кое-какие вещи во вьюках. Ах да, и еще мой кот, Нотабль. Мы прибыли сюда с онагром, двумя котами и шестью лошадьми. Поистине, и от тейана бывает какая-то польза! Мы надеемся поселиться в этом городе. — Ганс приветливо улыбнулся сержанту. — Если, конечно, мне удастся продать этих лошадей.

Гайсе усмехнулся и открыл было рот, но его перебил писарь, смотревший на путников из-под прямой седеющей челки:

— Что вы знаете о Рэнке?

— Мы никогда там не были, — по возможности коротко ответил Ганс. Он уже устал торчать здесь у ворот и отвечать на вопросы. Уже миновал полдень, а кроме того, позади ждал своей очереди еще один путешественник.

— Не в том дело, — сказал писарь. — Я имею в виду Ранканскую империю. До нас тут доходили кое-какие слухи.

— До нас тоже, — отозвался Ганс. — Я знаю только, что они не сделали ничего, чтобы остановить пучеглазых, вторгшихся в Санктуарии.