— Верно. А здесь это не так, а?

— Здесь — нет, — ответил Яшуар, с самым серьезным видом покачивая головой. — Только Пламя и его Дети. Но у Детей нет Имен, ибо Они есть Дым. Воистину Они есть Святейший Дым.

— Ты говоришь так, словно заучил эти слова наизусть с самого детства.

— Верно. Как все фиракийцы. Нас учили, что все другие боги и другие веры — ложные. Многие даже поверили в это, а многие просто притворяются, что верят, особенно если им это выгодно. Гниль, не люди!

— Пожалуй, Яшуар, я должен дважды поблагодарить тебя, но сейчас мне пора идти. У меня назначена встреча с одним человеком на другом конце города. — Ганс быстрым шагом направился к палатке Бирюзы. — Мигни, у меня в полдень назначена встреча с Лаллиасом, а судя по солнцу, полдень уже близко. Бирюза, пообещай мне, что никуда не отпустишь ее отсюда. Я вернусь, когда закончу дела.

— Ах, милый, как славно… — начала было Мигнариал и умолкла, глядя вслед Гансу, который уже спешил прочь, пробираясь сквозь толпу. Девушка заметила, что сейчас Ганс двигался совершенно иначе, чем тогда, когда она шла рядом с ним. Он почти бежал и, казалось, ухитрялся не соприкасаться с окружающими людьми. «Гибкий и ловкий, словно кот», — подумала Мигнариал и вновь вернулась к приятной беседе с соплеменницами.

— Славная «грелка», — заметил Лаллиас.

— Что? — Ганс оглянулся по сторонам. — Какая грелка?

— Ох, извини, я совсем забыл, что ты тут приезжий. У тебя на шее висит ожерелье из монет. Мы называем их душегрейками. А чаще — просто «грелками».

— А-а.

По дороге Ганс задал Лаллиасу несколько вопросов, с которыми уже обращался к другим людям, и был немало удивлен, получив те же самые ответы. Ганс вовремя вспомнил, что хотел спросить про Хранительниц Очага.

— Хранительницы Очага, — с почтением произнес Лаллиас, — это самые чистые и невинные девы во всей Фираке — вне зависимости от того, сколько им лет. Их помыслы и тела, жизни и души посвящены Вечному Пламени. Эй, ты, пошел прочь! Мы не подаем таким, как ты!

— О, — промолвил Ганс, притворившись, что не видит попрошайку. — Они носят одежду под цвет Пламени?

— Ну да. Хранительница Очага, посвященная последней, почитаема вдвойне, потому что цвет ее волос — естественный цвет — подобен самому Пламени. Это доброе знамение для всех нас.

— Ага. Значит, сегодня утром я видел двух из них. А чем занимаются эти Хранительницы Очага? Лаллиас взмахнул волосатой ручищей.

— Ганс, их высоко почитают у нас. Никто не смеет сказать дурного слова о Хранительницах очага. Они… Они — Хранительницы Очага.

— А-а, — откликнулся Ганс и, пройдя несколько шагов, спросил вновь:

— А что они делают, Лаллиас?

— Сюда, за этот угол. Они присутствуют на многих праздниках и народных гуляньях. Они следят за священным очагом Пламени и не дают ему погаснуть. Они поклялись отдать свои жизни ради Пламени.

Ганс подумал, что подобная клятва вряд ли чревата опасными последствиями. Сильный порыв ветра или несколько ведер воды могут погасить огонь, но едва ли смогут убить человека. И сомнительно, чтобы в городе, где Пламя является единственным почитаемым символом божества, нашелся безумец, который ворвется в храм и попытается погасить там огонь. Однако вслух Ганс этого не сказал. Они с Лаллиасом перешли через дорогу и свернули на другую улицу.

Привлекательная молодая девушка в блузке с глубоким вырезом послала Гансу чарующую улыбку.