Глубоко вздохнув, Шон закрыл папку и отпил чая со льдом.

— Неплохое местечко.

— Это точно. Раньше тут всем заправлял мой папа, а потом бар купил Рейес.

— Рейес, значит.

Я знала, что рано или поздно Шон поднимет эту тему.

— В странном и даже диком смысле он вроде как мой брат.

— Согласна.

Всем нутром я чувствовала, как Шон хотел, чтобы у него был брат. Хоть кто-то, с кем можно поговорить по душам, как эти двое разговаривали у нас в кухне. Они так хорошо поладили, что я была уверена: Рейесу общение с Шоном тоже не повредит.

— Извини, Шон, но я просто обязана спросить. Почему ты подтвердил алиби Фостеров в тот день, когда похитили Дон Брукс? Ты сказал, что они были дома.

— Они действительно были дома. Ты уже и сама знаешь, сколько у них последователей, которые ради них готовы на что угодно. — Он опустил голову и стиснул зубы. — Абсолютно на все.

Оставалось только догадываться, что именно он имел в виду.

— А почему ты не рассказал мне о лагере?

— Я ведь там практически вырос, — пожал плечами Шон. — Каждое лето проводил именно там. Все эти люди были мне как родные. Просто они… запутались.

— И не брезговали убийствами.

Шон кивнул:

— Я не знал. Мама… — Помолчав, он откашлялся. — Ева об этом никогда не говорила. Знал я только одно: мне нравилось там бывать, несмотря на то, что взрослые явно не дружили с головой. Мы все так думали.

— Кто — мы?

— Дети, которые росли в лагере. Мы догадывались, что что-то не так.

— Ты знал, что Фостеры — брат и сестра?

Шон застыл, поджал губы и еще сильнее побледнел.

Вот гадство!

— Лучше отложить этот разговор на потом.

Он покачал головой:

— Умоляю, скажи, что ты шутишь.

Видимо, не все документы из папки он увидел. Чтобы дать ему время все обдумать, я опустила взгляд, но уже через несколько секунд опять уставилась на Шона.

Зная, что он продукт союза ангела и человека, причем союза, который случился не одну тысячу лет назад, я весь обед не могла отвести от него глаз. Вот прямо-таки не могла перестать на него пялиться. А все потому, что Шон — светловолосая версия Рейеса. Невозможно красивый, но не настолько… поразительный, что ли? Какое же слово подойдет лучше? Не настолько… сексуальный? Экзотический? Пропитанный грехом? И все-таки воплощенная крутость, сидевшая напротив меня, легко могла посоперничать с приправленным специями латте и самим Чаком Норрисом.

Наверное, чтобы хоть как-то сгладить затянувшуюся паузу, Шон усмехнулся.

Я резко пришла в себя:

— Что случилось? А, блин! Извини, Шон. Понимаешь, я и представить не могла, что такие, как ты, существуют. Это суперкруто!

— Что ж, честно говоря, я тоже не знал, что такие, как ты, существуют. Ты себя в зеркало видела?

— А что? У меня что-то в зубах застряло?! — Я повернулась к окну позади нас, чтобы посмотреть на свое отражение.

— Нет, я о твоем свете. Он бешено яркий.

— Знаю, ага, только я его не вижу. Хотя как-то засунула его в бывшего демона-раба из ада, чтобы незаметно подобраться к богу. Вот тогда свой свет я видела, да. И правда яркий.

— Так вот как ты это провернула?

Я повернулась к пожилому мужчине, который стоял рядом с нами, и поразилась. Ему удалось подобраться так близко, а я не почувствовала ни его присутствия, ни его сути.