Метис отпустил поводья и спустился по склону горы. Лошадь и человек, словно вросший в седло, казались единым целым. С темной кожей цвета застывшей в песке лавы, он как бы олицетворял собой этот суровый мир прямых линий. Его винчестер был наготове. Холодные черные глаза насторожены. От невыносимого зноя испарина покрывала шею и грудь. Сомбреро слегка сдвинулось назад. Вдруг он опять хмыкнул, подумав о том, что сейчас ему бы доставило удовольствие раскрасить себе лицо. В конце концов, он тоже индеец, вышедший на тропу войны.

Лошадь спокойно шла по пологому спуску, когда метис увидел в кустах двух прячущихся апачей. Из боязни, что они почувствуют его пристальный взгляд, он сразу отвел глаза, поднял винтовку и прицелился, но в этот момент, громко жужжа, вокруг него закружила муха. Невольно он отмахнулся, лошадь под ним переступила, о точности прицела не могло быть и речи. Пришлось подождать, пока все успокоится. Затем он снова приложил винтовку к плечу, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Винтовка вздрогнула как живая, один апач испустил душераздирающий крик. Второй подпрыгнул, но прицел был уже на нем. Пуля разорвала ему горло.

Опустив винтовку, метис продолжал спускаться вниз.

Упершись посильнее, он рванулся вперед, к намеченной заранее цели. Сделал четыре стремительных шага, затем упал на землю, четыре раза перекатился и залег за камнями, счастливо избежав пуль, просвистевших мимо него.

Некоторое время Консидайн лежал неподвижно, стараясь отдышаться и собраться с силами. Впереди слева кто-то пальнул. Из-за камней, за которыми он скрывался, ему ничего не было видно. Пыль и пот покрывали его лицо. Раздраженная кожа чесалась. Солнце жгло спину. Осторожно переместив винтовку, ганфайтер попытался отыскать цель. Из своего ненадежного убежища он смог по достоинству оценить позицию, занятую Ленни и ее отцом. Единственная узенькая щель давала ему такую возможность, Попробовать сделать еще один бросок? Стоило ему пошевелиться, сзади выстрелили. Пуля ударилась о камень впереди него, он торопливо скользнул обратно и замер в ожидании. Лицо горело от гранитной крошки.

На некоторое время все стихло. В бою труднее всего переносить эти минуты вынужденного бездействия и неуверенности. Не знаешь, что происходит по соседству, закрадывается предательская мысль: может, твои соратники уже мертвы?

Его загорелая рука крепко сжимала винтовку. Это была сильная рука, ловко управляющаяся с лассо и клеймом, искусно владеющая топором, пилой и массой других инструментов. Это была рука, которая умела создавать вещи так же хорошо, как и разрушать их, и последние годы использовалась им только как мощный инструмент разрушения. Открытие неприятно поразило Консидайна. Стремление отнимать, завладевать чужим добром не принесло ни благополучия, ни выгоды. И сегодня он не имел ничего — ни собственного дома, ни акра земли, ни даже лошади. Потому что его славный черный гигант погиб.

Воспользовавшись неожиданной мгновенной перестрелкой где-то в стороне, Консидайн стремительно вскочил, как если бы выстрелили им самим. Ставка была на то, что любой индеец, знающий, где он залег, и подстерегающий его сейчас, на секунду отвлекся на звуки выстрелов. Выскочивший словно из-под земли апач пытался перерезать ему путь и получил жуткий удар винчестером снизу вверх, — дуло разворотило бедняге челюсть. Не давая опомниться нападающему, Консидайн с размаху треснул его прикладом по голове. Коренастый силач со злым лицом свалился перед ним, и в ту же секунду, ухватившись за камень, беглец мощным броском перенес свое тело через преграду и оказался в кольце скал, где оборонялись отец с дочерью.