По характеру Татьяна скромная, застенчивая, с мужчинами робкая. Смущаясь в их присутствии, она старалась держаться от них подальше. Потому и была такой “морально устойчивой”.

Все деньги, заработанные в загранкомандировках, Таня копила на будущую квартиру. С матерью из-за этого частенько случались стычки - та требовала то на покупку новых штор, то диван-кровати, то еще на что-то. Поговоривала и о том, чтобы дочь поменяла их комнату с доплатой на однокомнатную квартиру, но тут Таня была непреклонна - жить с матерью она не хотела. Деньги на хозяйство она матери давала, но не больше, и мечтала о временах, когда будет жить одна.

Съездив в командировку на Кубу, она решила, что без знания языка ей суждено на всю жизнь остаться секретаршей. Она учила испанский, а вернувшись на родину, поступила на вечернее отделение факультета иностранных языков. Работать и учиться ей было трудно, но у нее была цель, и она упорно шла к ней.

На личную жизнь времени совсем не оставалась, да и раньше она не стремилась как-то ее устроить. В принципе, она была не прочь выйти замуж, но только за хорошего человека, а не за пьющего, как ее мать. Но познакомиться с кем-то ей было негде - на работе “внеслужебные” связи не только не приветствовались, но и могли послужить причиной увольнения. Знакомиться на улице в транспорте при ее стеснительности и подавно не получалось. Да никто и не стремился с ней познакомиться. Школьные подруги давно были замужем, у них были свои заботы, в гости никто не приглашал.

Потом она закончила институт, стала переводчицей. Ее репутация “морально устойчивой” позволила руководству послать ее на Кубу в командировку на три года. Вернувшись оттуда, Таня наконец смогла купить квартиру.

Сейчас ей 44 года, она живет одна. За эти годы Таня освоила еще два языка, по-прежнему работает переводчицей, а для души - вечерами и в выходные дни переводит книги. У нее уже целая полка книг, изданных с ее переводом, чем она очень гордится.

В женщине больше непосредственной, сиюминутной силы, которая зовется предприимчивостью; в мужчине больше подспудной прибрежной силы, которая зовется ленью.

                               Г. Честертон

В моей практике был случай, когда молодая женщина стала “профессиональной” суррогатной матерью. Как-то раз Тоню (так ее звали) привела на прием женщина лет сорока с просьбой дать заключение о психическом здоровье Тони. Выяснив, что они не родственники, я отказалась - психиатры обязаны хранить тайну диагноза и посторонним людям никаких сведений мы не сообщаем. Но женщина была настойчива, Тоня была не против и вот что выяснилось.

Тоня приехала в Москву из Курской области, но покорить столицу ей не удалось. Экзамены в училище она провалила, жить ей было негде и она устроилась работать на стройку. Без прописки она была на “птичьих” правах, прописка “по лимиту” уже отошла в прошлое. Ночевала в общежитии у своих товарок, спала на полу, потом сошлась с одним из рабочих и переехала к нему. Забеременев, она некоторое время скрывала это от сожителя, решив родить и затем остаться у него уже на законных основаниях. Но тот, конечно, заметил. Будь Тоня поумнее, ей, возможно, удалось бы осуществить свой план, но она без обиняков выложила будущему папаше, что никуда тот не денется, женится и пропишет ее.

В результате тот ее выгнал, и она снова попросила знакомую приютить ее в общежитии. Женщины замолвили за нее словечко, и Тоню перевели на более легкую работу.

Все ее жалели, подкармливали, давали кое-какую одежду - она простая деревенская девчонка, наивная и безотказная. Бывший сожитель не желал ее больше видеть, его все осуждали и вскоре тот уволился с работы.