— У меня нет друзей.

— Естественно, нет. Ну, тогда... одного из своих компаньонов... Это тебя устраивает? Вы оставили его умирать и, таким образом, избавились от лишнего балласта. Затем, когда вы почти догнали ее, твой второй компаньон был убит.

— Кто ты? Кто ты, наконец?

— Кто? В общем-то это не имеет значения, но я Якуб Кан. Друг молодой леди и ее отца. Думаю, еще и друг молодого человека по имени Иоханнес Верн. — Незнакомец опять улыбнулся. — Но не твой.

Иглесиас в растерянности соображал. Этот человек, по-видимому, не вооружен, но явно очень силен. Вероятность того, что он сможет застрелить его, отпадала. Правда, есть камень, есть палка... Интересно, что этот человек станет делать, если он сейчас встанет и просто подойдет к его лошади?..

Иглесиас поднялся, незнакомец продолжал спокойно есть. Иглесиас посмотрел на него, не зная, что от него можно ожидать, небрежно бросил:

— Ты очень много говоришь, приятель. Я, пожалуй, пойду.

— Посмотри, — сказал человек. — Окинь все внимательным взором. Я хочу, чтобы ты хорошенько рассмотрел это место. По-настоящему увидел его. Солнечные лучи, играющие на воде, падающие листья...

Внезапно остановившись, Иглесиас поднял толстую палку. Незнакомец посмотрел на него, дожевывая кусок, и поднялся.

— Посмотри вокруг себя, — повторил он. — Даже такие злодеи, как ты, способны наслаждаться прекрасным. Я хочу, чтобы ты посмотрел вокруг, потому что это последнее, что ты видишь в своей жизни.

— Ты сумасшедший! — Иглесиас попятился к лошади.

Он скорее, как зверь, почувствовал это движение, чем заметил. Когда он поднял палку, рука незнакомца мертвой хваткой вцепилась в перед его рубахи. Иглесиас хотел было замахнуться, но рука находилась под углом, и он не смог действовать ею со всей силой, на какую был способен. Якуб Кан стоял теперь прямо перед ним, лицом к лицу. Рука Кана сделала едва уловимое движение, и Иглесиас почувствовал резкий удар: что-то внутри него будто надломилось.

Якуб Кан ослабил хватку, посмотрел в панически мечущиеся глаза.

— Если бы ты пошел другой дорогой, то мог бы остаться жить, — сказал он и с этими словами отшвырнул Иглесиаса на землю.

Подойдя к лошади бандита, Кан расседлал ее и отпустил на волю. Потом вскочил в седло своей.

На востоке открывалась широкая долина, по дну которой протекал ручей. Повернув свою лошадь, Кан направился туда. Без сомнения, эта долина выведет его к перевалу или куда-то рядом с ним. В любом случае путь он держал верный.

Иглесиас лежал на земле, стараясь сделать глубокий выдох. Но выдохнул вместо воздуха кровь. Она хлынула изо рта, заструилась по шее, проливаясь на сосновые иглы.

— Я вернусь в Испанию, — неожиданно произнес дон Исидро.

— Почему бы и нет?

— А ты?

— Я останусь. У меня здесь друзья, мне тут нравится.

В дверях появилась женщина и застыла в ожидании.

— Да? — подняла на нее глаза Елена.

— Есть новости, мадам. Сеньорита Лаурел встретилась с сеньором Верном. Они вместе возвращаются домой.

— Это и в самом деле приятное известие! — Елена никогда не спрашивала, как ее слуги узнают о событиях в городе. И не только в нем. Новости приходили окольными путями, передавались от одного человека к другому и иногда с такой скоростью, что в это трудно было поверить.

Женщина продолжала стоять, и Елена поинтересовалась.

— Что-то еще?

— Si, senora! Большой Человек умер.

Женщина исчезла в темноте, и в комнате повисла тишина. Наконец дон Исидро сдавленным голосом спросил:

— Она имела в виду Альфредо?

— Да, — коротко кивнула сестра.