Костер давал так мало дыма, что его почти невозможно было учуять, а красный отсвет тлеющих углей скрывал ствол тополя и стена. И все же они обнаружили меня. Наверное услышали, как пасется вороной.

В лагере все было тихо. На угли костра, зашипев, упала капля. Вороной перестал щипать траву и поднял голову, слегка всхрапывая. Я сразу же проснулся.

Мгновение лежал, прислушиваясь, затем перекатился и рывком бросился в темноту, услышав свист стрелы. Оглянувшись, заметил, что стрела, пробив одеяло, вонзилась в землю.

Они кинулись, не раздумывая. Я ударил прикладом ближайшего, промахнулся, и тут же винтовку выбили у меня из рук.

У нас дома, в теннессийских холмах, дерутся довольно часто, особенно на танцах. Девушки ходят на такие сборища, чтобы потанцевать и покрасоваться перед парнями, а парни - чтобы подраться и покрасоваться перед девушками.

Лицом я не вышел, красоваться мне было не перед кем, поэтому оставалось больше времени на драки. А потом в армии и на речных пароходах и... ну, словом, я в свое время дрался достаточно, и когда потерял винтовку, вроде как освободил руки.

Кто-то ткнулся в меня, я двинул его в лицо, потом коленом в пах, и он буквально подпрыгнул и упал, я поднял его, швырнул в сторону и размашистым ударом влепил в голову темному, надвигавшемуся силуэту. Сверкнул нож, мой кулак въехал в чье-то лицо, и я услышал, как хрустнула кость.

Я бил обеими руками, боковыми и прямыми. Апачи неплохо боролись, но в кулачных драках почти не участвовали, и это было в мою пользу. Какой-то коренастый индеец схватил меня за руку и за пояс, намереваясь бросить на землю, но я опустил сапог ему на подъем, и он согнулся от боли, отпустил, а я съездил ему локтем в ухо.

Оживление в лагере продолжалось несколько минут. Их было несколько, но я был крупнее и сильнее. Один из них прыгнул мне на спину и попытался повалить удушающим приемом, но я, схватив его за руку, перебросил через голову и трахнул о каменную стену. Он тяжело ударился, завизжал, и в этот момент раздался выстрел.

Он прозвучал неожиданно для всех, за лагерем, и я увидел, как один индеец упал, а остальные растворились в ночи, волоча за собой того, которого я ударил о стену. Индейцы исчезли, словно капли на поверхности лужи. Один момент они были здесь, в другой - пропали.

Убитый лежал возле костра, а Гарри, закутавшись в шкуры, забился от страха в угол.

- Эй, в лагере, - прозвучал тихий голос.

- Заходите, коли есть желание, - сказал я, и в следующую секунду появилась самая симпатичная девушка, которую я видел за всю свою жизнь.

Ростом она была чуть больше пяти футов, быстрой и резкой в движениях, и носила замшевую охотничью юбку, которая на ней выглядела лучше, чем на любой другой женщине. Она вела в поводу маленькую, почти игрушечную лошадку, но винчестер в ее руке игрушечным не был - об этом говорил труп индейца у костра.

Девушка протянула руку.

- Меня зовут Дорсет Бинни, - сказала она. - Надеюсь, вы простите мой не совсем женственный вид.

- Мэм, - искренне заверил я, - когда вы появились так вовремя и выстрелили так метко, мне все равно, как вы одеваетесь. И добавил: - Меня зовут Уильям Телль Сакетт, а этого мальчика - Гарри Брук, мы его недавно спасли от апачей.

Мы оба отошли в темноту и, сказав все, что нужно было сказать, прислушались. По-моему, эта банда апачей была сыта мной по горло, но она была не единственной в округе, поэтому следовало поторапливаться.

- Вы освободили и других детей, верно?

- Да, двух мальчиков и девочку.

- Девочка - моя сестра. Поэтому я здесь.

Она говорила в пустоту, потому что я уже седлал вороного. В тот момент мне не нужно было ничего, кроме как побыстрее оторваться от индейцев, потому что через несколько часов все окрестные горы будут кишеть апачами, как растревоженный муравейник муравьями.

Девушка отправилась с нами. В течение часа мы ехали по древней тропе на север, затем свернули на запад, на тропу, где я не нашел ничьих следов.