Четвертый день похода. Хмурое, пасмурное утро. Скалы. Лабиринт. К полудню начинает моросить дождь и облако пыли исчезает. Чувство направления дает сбои. И все-таки мы находим ущелье. Ну и что? Две метровые дырки в скале на высоте около ста метров. Между дырками плавно закручивается в спираль решетчатая эстакада. Каждую минуту из дальней дыры вырывается вереница бочкообразных вагонеток, проходя спираль переворачивается, высыпая на ходу содержимое, и исчезает в другой дыре. Без остановки, не снижая скорости. Основного тоннеля еще нет. Я промахнулся в расчетах недели на две. Можно было бы спустить Тита на веревке на эстакаду, но что делать дальше? Вскочить в вагонетку на такой скорости – самоубийство, остановить вагонетки невозможно. Почему невозможно? Если свалить сверху на эстакаду хороший камень, очень даже возможно. Пока прибегут киберы, пока починят, пройдет не меньше часа. За этот час Тит должен на четвереньках, в полной темноте пробежать пять километров. А если навстречу по туннелю пустят вагонетки, Тита размажет по стенкам… Нет, слишком опасно. Лучше подождать, пока прокопают главный тоннель.

    Пятый день. Идет дождь. Сижу, нахохлившись, под скалой. Тит устроился под моим крылом, ему тепло и уютно. Травит байки с философским уклоном. Про лису и виноград, про ежика, на которого сел медведь (за что я любил покойного, так это за смелую критику снизу), про мальчишку, который молчал до десяти лет, а потом заговорил (котлеты подгорели… А раньше все было нормально). Он знает этих историй неимоверное множество. Удивительно, но девять сюжетов из десяти мне знакомы.

    Пищит рация. Лира, довольная, сообщает, что наконец-то отловила и привезла в свой замок двух засранцев. Вместе с семьями. Тех самых, которых Коша велел спрятать от церкачей. Потом долго выясняла, в какой тайник Тит спрятал карманный высоковольтный аккумулятор, который она оставила на хранение в последнее посещение деревни. Ясно, что-то затевает. Сижу, как на иголках, но не могу вмешаться. Рано мне еще восставать из мертвых. Это последний козырь. Сначала база, потом остальное. Если приручу главный компьютер, она не посмотрит, что я без ушей. Скорей бы тоннель пробили. Кстати, надо пайки урезать. Неизвестно, сколько тут сидеть. И как я попаду в тоннель. Тита можно сверху на веревке спустить. Но меня ни одна веревка не выдержит. Значит, нужно спуститься в ущелье, потом подняться по насыпи. Достанет насыпь до тоннеля? Диаметр восемь метров, площадь сечения – пятьдесят квадратов, длина пять километров. Какая куча получается? Чуть не забыл, еще на 1,4 надо умножить. Это же не монолит, а щебенка. Вроде бы, должна достать. В крайнем случае, Тит веревку в десять раз сложит, последние десять метров по веревке залезу. Если смогу.

    Девятый день. Продукты кончились, а дождь все идет. Если завтра не откроется тоннель, придется спускаться в долину за едой. А, впрочем, зачем мне еда? Пристрелил бы кто, чтоб не мучиться. У-у-у! Опять! Год назад шесть зубов резались, двое суток спать не мог, а сейчас целая сотня! Хорошо людям, всего 32 зуба и все такие махонькие. Моих выбитых на трех человек хватило бы. Вспомнил, я же спросить хотел.

    – Тит, (у-у-у, проклятые!) Тит, ты бы хотел иметь хвост? Как у меня.

    – Сэр Дракон, ты не обижайся, но вы что, сговорились посмеяться над старым человеком, или пари заключили? Сначала Сэм спросил. Потом Лира. Теперь ты. Ну зачем мне хвост? Мне бы волос на голове побольше, да лет двадцать скинуть. А хвост – он только в дверях застревать будет.

    – Ничего, ты, Тит не понимаешь. Потому у вас, людей, с женщинами сплошные недоразумения. Вот представь, подходишь ты к девушке, и она загибает хвост вот так. Неважно, что она говорит, но сразу ясно, она тебе рада.