А у вас все то же — «нельзя» и «давай-давай»..

Не большие — уже перегнал вас, не сильные и не умные. И это бы еще ничего…

Знали б вы, как больно и страшно мне было в первый раз убедиться, что вы и не лучшие.

Конец мира был это, конец всему..

Если мне только так кажется, думал я, то я изверг и недостоин жизни. Если не вы, давшие мне жизнь, лучше всех, то кто же? Если не верить вам, то кому же?.. Значит, полусвои и вы?..

Или даже… даже чужие, совсем чужие…

Где же мой Дом, где свои?..

Где-то там, в Большом Мире?.. Но как без вас?

Я еще ничего не знаю и ничего не умею, а Большой Мир неприступен; вес заняты и все занято — в Большом Мире одиноко и страшно…

У меня есть друзья, но они будут со мной, лишь пока не найдут своего, мы в этом не признаемся, но знаем: все мы друг дружке только полусвои, все полуодиночки…

..Вы стали совсем маленькими, невидимыми потерялись. Я ищу вас, родные, слышите?..

Ищу вас и себя…

Чертополох и три кустика за пустырем…

несмотря ни на что

Зачем приходят пациенты в психотерапевтический кабинет? Зачем люди пишут мне письма? Чтобы вылечиться от депрессий, импотенции, неврозов, комплексов? Чтобы решить проблемы, избавиться от того, добиться сего?..

Да, большинство так и думает.

Но на самом деле идут все за лекарствами от одиночества и пишут затем же.

Приходят и пишут, чтобы снова узнать, что они дети, что они хорошие дети и что, несмотря ни на что, жить-то можно.

А можно жить, если одолено одиночество, если побеждена разобщенность душ.

Даже если никого рядом нет, но если узнать, что одиночество врет, что для тебя — Кто-то есть, и что Ты — есть для кого-то, что вы друг за друга, что мы — друг для друга… И все, порядок.

Так просто. И это главное. И вот в этом самом простом и главном нуждается каждый день и ребенок, и любой взрослый, если еще жива в нем душа болящая. Этого простого и главного ищет и ждет каждый день и всю жизнь…

Да, все мы жаждем еще и еще раз узнать, снова и снова поверить, что одиночества нет, что мы вместе — и я каждый раз должен еще и еще раз узнавать, открывать это с тобою, мой Друг, и снова и снова воскрешать в себе веру в наше всегдашнее МЫ, детскую веру, казалось, давно убитую и в который раз похороненную.

Взрослея с тобой, мой Друг, я вспоминаю, что я тоже ребенок, несмотря ни на что…

полуновый ноктюрн сыну

.. Помнишь ли, как мы оставались с тобой вдвоем, мой мальчик?.. Ты засыпал, а я сидел рядом и спрашивал себя и тебя: как научиться быть взрослым?.. Ты был тогда еще уверен, что я это умею, что я всегда все умел… А я не имел права тебя разуверять, до поры до времени..

Нету его еще, но мы будем строить, мы уже строим его с тобой, наш Понимающий Мир. Начинал с себя, с меня и тебя, мой мальчик…

Навык первый и главный: понимание непонимания. Ох, как же это тяжко дается, как трудно доходит понимание непонимания… В темной ночи одиночества все переполнено призраками, везде обманы и самообманы, все время кажется, что ты что-то понимаешь, что и тебя должны понимать, а как же иначе… А понимания ни у кого нет, и никто этого не понимает…

Как я обрадовался, открыв, что не понимаю себя. Как ужаснулся — увы, запоздало, — что не понимал ни своих родителей, ни друзей, ни возлюбленных, ни твою маму…

Огромен Мир Одиночества, Непонимающий Мир — огромен и страшен, наивен и лжив — и живет в нас с тобой, и делает нас.

Если сумеем взрастить в себе хоть пылинку Понимания, хотя бы намек — мы не напрасны уже и не одиноки, и ты, как и я, не однажды уже испытал это счастье, припомни…

…Ты спал, мой маленький, а я вспоминал, как плакал от двух горьких одиноких открытий.