Перелететь через стену одиночества можно! — не перелезать, не биться — перелететь!.

Не пробовали еще?. Стена, между прочим, не такая уж и высокая и не прочная, упасть может даже от случайного сотрясения…

Потому что это и не стена вовсе а что-то вроде флажков на веревочке, через которые боится перепрыгнуть загнанный волк.

Флажки развесили сами, не без помощи родителей и сверстников… И все они — внутри, только внутри!.

«Иди к людям — они тебя поймут»?.. Вот это как раз ошибка. Наивно и вредно идти к людям за этой милостыней — пониманием. Опасно даже мечтать об этом.

Не в том ошибка, что скорее всего не поймут, что нельзя его получить, понимание. Изредка — можно (и это еще не залог добра…).

А в том ошибка и опасность, что при такой установке мы подставляемся под зависимость и утрачиваем свою теплородность, свою способность светить. Понимать сами не учимся.

Сначала вложение, а потом отдача. Стараться понимать, а на этой основе строить и возможность быть понятым. Язык незнаемый изучать, чтобы объясняться. Сперва дарить, а потом… А потом не ждать подарков ответных!..

Ровесница ваша, тоже одиночка, почти отчаявшаяся, возражала… «Нечего мне дарить, душа у меня пустая. Не могу согревать — согреться самой бы. Светить нечем, во мне один мрак.»

Я ответил: «После реанимации сердце поддерживает себя собственным ритмом…»

«Иди к людям, чтобы понять их» — вот наш с вами путь выхода из одиночества. В дороге согреемся, посветлеет за перевалом…

Переписка с Л. длилась около пяти лет.

Убеждал ее общаться, общаться и общаться, забыв про всяческие оценки и самооценки, объявив войну оценочной зависимости и самозависимости, другое имя которой — страх. Призывал растить, пестовать, распалять в себе интерес к разным людям, вникать в их жизни, в их боли и страхи, в их одиночества…

Долго не доходило, казалось, простое и очевидное — то, например, что призвавший «познай себя» забыл договорить: «познавая других». Познавать себя, упершись в себя, — лучший способ свихнуться, объяснял я терпеливо и деликатно, как мог… А труднее всего было уговорить попробовать быть немножко забавной, да, посметь и смешной быть, внедрить в себя хоть чуть-чуть самоюмора. (С детства замордовала язвительная холодная мать…)

Через некоторое время выучилась на ветеринара, работала с удовольствием. Замуж не вышла, но были романы, в тридцать шесть лет родила хорошего сына…

…Отвлечемся слегка. Друг мой, на песенку о ветеринарии души.

песенка пуделя

музыка Максина Леви

выписка из истории недоубившегося

пометка на карточке: «одиночество, кризис самооценки, депрессия, пресуицид»

Я много с ними общался, с такими вот недосамо… В клиниках выхаживал недоубитые тела, вытаскивал недопогибшие души…

Этот, которого вживательно припомнил стихом, был действительно похож на недопроснувшегося сурка, депрессивник с наркоманическим уклоном, слабенький поэт, симпатяга, до ужаса невезучий, но не без юмора.

Он и вправду, предварительно сглотнув все таблетки, бывшие в доме и воткнув себе шприцем в бедро какую-то гадость, сиганул с девятого этажа. Спасли спружинившие провода, задетые в полете, и большое раскидистое дерево в палисаднике — несколько ветвей обломал и достиг земли, но уже не на той скорости…

Когда очухался и стал относительно вменяемым, я осторожно спросил его:

— Можете ли определить основную причину своего прыжка из окна одним точным словом? Или двумя… Ну не больше трех…

Он подумал с минуту, потом сказал:

— Самолюбие.