|
А с виду выглядишь вполне нормальной…» Но взятый ранее тон даже в этой ситуации обязывал, и я кивнул: – Отчего же нет? Я был разочарован, даже шокирован. Такой поворот сюжета не соответствовал ее облику. Даже сумасшедшие должны подчиняться определенным правилам. Так сказать единству формы и содержания. А она – не соответствовала. Я знавал ее единомышленников. Один все свободное время посвящал сбору фактов об НЛО, выступал с лекциями, метался по конгрессам соответствующего уровня и агрессивно вербовал неофитов в общество покровительства пришельцам, другой, повредившись на индийской философии, с 21 по 23 часа ежедневно медитировал в Измайловском парке в целях приобщения к Шамбале. Но и тот и другой в моих глазах заведомо были жертвами чрезмерного распространения всеобщей грамотности, Ирина же такого впечатления никак не производила. Впрочем, почему это должно меня волновать? Мало ли кто как с ума сходит? Если за знакомство с такой женщиной нужно прикинуться дураком – отчего бы и нет? Я уже понял, что готов согласиться даже на обращение в ислам, если потребуется. По-моему, она испытала даже некоторое разочарование от моей покладистости, как человек, у которого слишком легко удался тщательно подготовленный розыгрыш. – И вы так спокойно это воспринимаете? – А вы ждали, что я в ужасе полезу под стол, начну творить крестное знамение или хотя бы закричу: «Нет! Никогда!»? Что вас удивляет? Точка зрения Джордано Бруно у нас признана официально, сомневаться в ней только товарищу Шкловскому позволительно, для остальных же – как бы дурной тон. Обскурантизм как бы. Люди посерьезней меня симпозиумы устраивают по проблемам контакта. Меня другое смущает. Какая причина заставила уважаемых пришельцев уведомить именно меня о своем прибытии, да еще столь приятным способом? Надеюсь, вы занимаете достаточно высокое положение и уполномочены вести переговоры? Правда я, к моему глубокому сожалению, к встрече не готов. Не облечен, а также не знаком с этикетом и протоколом… Сказал я все это и испугался, что переиграл. Возьмет, обидится и уйдет. Кого попроще искать. – Не надо, Алексей. Этот тон вам не к лицу. А причина есть, как ни странно. Я сама в свое время задавала этот же вопрос. Можете себе представить: с точки зрения инопланетного разума мы с вами – наиболее подходящие объекты для контакта и выполнения некоей миссии… – Как это для нас с вами ни лестно – не могу. Но допускаю. – Странный вы, – вздохнула Ирина. – «Не могу, но допускаю». Надо же… – А чего тут странного? Очень просто. Основание верить в свою исключительность среди пяти миллиардов землян у меня, при всем самоуважении, нет. Но если контакт все же должен осуществляться на индивидуальном уровне, то отчего не допустить, что субъектами, а равно объектами такового можем быть и мы с вами? Как и любой другой, произвольно выбранный индивид. – Да… Логика у вас… – Логика вполне простая. Но в обычной жизни люди предпочитают, вполне бессознательно, заменять логику эмоциями, стереотипами, так называемым здравым смыслом, и попытки кого-то к действительно логическому мышлению или, упаси Бог, поведению, воспринимаются окружающими как странность и даже вызов. Стройные логически рассуждения любят также называть демагогией. Те, кто знает это слово. Но суть сейчас не в этом. Если я избран, то хотелось бы знать, чем же пришельцы руководствовались? – Видите ли, в строгом смысле их нельзя назвать пришельцами. На Земле они физически не присутствуют. – Да? А где же они? На орбитальном корабле? На базе в поясе астероидов? На комете Галлея? – Нет. Тут совсем другое. |
