Конечно, в ее арсенале, должно быть, много таких уловок. До чего тонкая талия. Он мог бы обхватить ее двумя пальцами. А какие бедра! Так и подмывает ее обнять. Линии ее тела вызывают у мужчины любые чувства, кроме благоговения. Хочется забыть, что она леди, и обращаться с ней просто как с женщиной. Он мог бы подхватить ее на руки, снести вниз по лестнице и усадить в ожидавший ее экипаж, чтобы наконец избавиться от нее. При одной мысли об этом его кровь закипела.

Но ведь она принадлежит к высшему обществу. Привыкла к подаркам, золоту, драгоценностям. И уж конечно, не удовольствовалась бы обществом человека с таким заработком, как у него. Впрочем, и его не удовлетворило бы общество женщины, отбросившей свою добродетель, как ненужную ветошь.

– Как мне вам доказать, что Бомон невиновен? – спросила Лилиан, повернувшись к нему.

– Такая светская дама, как вы, не может быть столь наивной.

Тон его оказался резче, чем ему бы хотелось. Она выпрямилась. Спина ее казалась неподвижной, окаменевшей. Вздернув подбородок, Лилиан холодно отчеканила:

– Что, если есть некие доказательства его невиновности, о которых не знает никто?

Редфорд пожал плечами:

– Неужели мои с трудом добытые доказательства его невиновности будут иметь вес против того, чем располагают офицеры полиции и помощник генерального прокурора Дэгвуд? Едва ли их сочтут достойными доверия. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы преступника вздернули, а не отпустили на свободу.

Она снова сжала губы и чуть наклонила голову, поняв наконец, что он не пойдет у нее на поводу. Она кивнула и вышла из комнаты, оставив после себя аромат лилий.

Он медленно повернулся и подошел к окну.

Несколькими минутами позже рядом с ним оказалась Мэйбл. Она проследила за его взглядом.

– Разумеется, леди ушла разгневанная.

Ник пожал плечами, сосредоточив внимание на леди Джейнос, которая пересекала улицу с таким видом, будто владела ею. Ее лакей следовал за ней на некотором расстоянии.

– Ты отказался от дела.

– Конечно.

Мэйбл шумно вздохнула.

– Это чертовски постыдно. – Помолчав, она фыркнула: – Леди проявила какой-нибудь интерес к тебе, не связанный с делом?

– Ты спятила? – презрительно усмехнулся он. – У меня нет титула, да и банковский счет тощий.

– Но прежде это не могло тебя остановить. – Она многозначительно подняла бровь.

– То, что ты на меня работаешь, Мэйбл, не дает тебе права обсуждать мои личные дела.

– Дает, потому что я знаю тебя с незапамятных времен. К тому же в последнее время твои личные проблемы не столь уж интересны.

– Когда начинаешь собственное дело, иначе и быть не может.

– Только работа и ничего больше. И одинокие ночи.

– Держу пари, любые ребята, будь их хоть сорок, прекрасно спят по ночам после такой работы – только храп слышен, – попытался отшутиться Редфорд.

Продолжая смотреть в окно, Мэйбл помрачнела.

– А как там, в Андерсен-Холле?

На его плечи будто легло тяжкое бремя.

– Ничего хорошего.

– Тебя может спасти только работа, как и всех нас. И мы должны воспользоваться этим, чтобы отвлечься от нашего горя.

– Я никогда не изменю себе, кто бы меня ни пытался сбить с толку, даже такая красотка, как она.

Он опустил глаза на свои костистые большие руки. Это не были руки джентльмена, но и не были руки рабочего, они принадлежали умельцу совсем иного сорта.