Медленно тяну крышку. Дыхание перехватывает. Кольцо.

– Это бриллиант, – шепчет он, – твой камень талисман.

Я с трудом сглатываю, пробегая взглядом по толстому ободку, который венчает бриллиант в форме овала, окруженный с двух сторон камнями в форме слезинок. Камни поменьше разбросаны по ободку и красиво сверкают. Кольцо отделано белым золотом так, что каждая инкрустированная часть кажется отделенной. Никогда не видела ничего подобного.

– Антикварное? – спрашиваю, переводя взгляд с одного совершенства на другое. Смотрю на него. Он все еще нервничает.

– В стиле модерн, если быть точным.

Улыбаясь, удивленно качаю головой. Он как всегда педантичен.

– Но это кольцо, – решаюсь произнести очевидное. После сегодняшнего Центрального парка, эмоционального накала и письма Миллера, кольцо повергает меня в шок.

Внезапно коробка исчезает, отложенная в сторону. Он перемещается на спину и, взяв меня за руки, притягивает к себе, пока я не встаю на колени между его бедер. Опять опускаюсь на корточки и, затаив дыхание, жду его слов. Вне всяких сомнений они проникнут так же глубоко, как и взгляд кристально синих глаз. Он поднимает коробку и держит ее между нами. Блеск, исходящий от изысканного украшения, ослепляет.

– Вот этот, – он указывает на бриллиант в центре, – олицетворяет нас.

Я закрываю ладонями лицо, не желая, чтобы он вновь увидел слезы, появляющиеся на глазах, но мое уединение длится недолго. Взяв мои руки, он опускает их мне на колени, неспешно кивая головой в знак понимания.

– Этот, – он показывает на камень в форме слезы, расположенный рядом с основным, – я. – Затем пальцем скользит по бриллианту, расположенному симметрично. – Вот этот представляет тебя.

– Миллер, я…

– Шшш. – Он прикладывает палец к моим губам и предупреждающе приподнимает темную бровь. Убедившись, что я выполню его желание и позволю ему закончить, он вновь обращает внимание на кольцо. Мне не остается ничего другого кроме как ждать, пока он не завершит объяснение. Его указательный палец покоится на бриллианте, олицетворяющем меня.

– Этот камень прекрасен. – Подушечка пальца скользит по такому же бриллианту с другой стороны. – Он заставляет сверкать ярче этот. Дополняет его. Но тот, что представляет нас, – он прикасается к центральному камню и поднимает взгляд на мое пылающее лицо, – самый яркий и ослепительный.

Одарив меня присущим только ему ленивым взглядом, Миллер достает из темно синей бархатной подушки антикварное изделие, пока я веду внутреннюю борьбу, старясь держать себя в руках.

Этот совершенный в своем несовершенстве мужчина намного прекрасней, чем когда либо признает, но я ценю, что являюсь именно той, кто делает его лучше. И не потому, что пытаюсь его изменить, а потому что Миллер стремится к этому. Ради меня. Он берет кольцо и проводит пальцем по дюжине крошечных камней, расположенных у замысловатой вершины.

– А все остальные сверкающие осколки – пламя, которое мы разжигаем вместе.

Я ожидала, что его слова заденут меня до глубины души. Но не представляла, что произведут настолько сокрушительный эффект.

– Оно идеальное. – Протягиваю руку и глажу Миллера по грубой щеке, ощущая, как внутри зажигаются мерцающие искры.

– Пока нет, – шепчет он, убирая мою руку. Я наблюдаю, как он неторопливо надевает кольцо на безымянный палец моей левой руки. – Теперь идеально. – Неспешно поцеловав кольцо, он прижимается щекой к моей ладони.

Я едва не теряю дар речи. Вот так запросто надел его на безымянный палец. На левой руке. Не хочу нарушать идиллию, но на языке вертится один вопрос.

– Ты просишь выйти за тебя замуж?

От его улыбки захватывает дух, на его щеке вновь появляется ямочка, а на лоб падает непослушная прядь волос.