– Ответь на звонок! – ору я, с силой нажимая кнопку вызова лифта. Но нет, бесполезно. Вновь попадая на голосовую почту, я пытаюсь отдышаться, чтобы записать сообщение. Мне нужно, чтобы он узнал прежде, чем его опоят.

– Миллер, – начинаю я, тяжело дыша, когда открываются двери, – перезвони мне, пожалуйста. Я…

Но когда я оглядываю кабину лифта, то слова застревают в горле.

– Нет, – шепчу, отступая от источника своего страха. Мне нужно повернуться и бежать, но тело онемело и перестало распознавать команды. – Нет, – качаю я головой.

– Оливия. – Темно синие глаза моей матери слегка расширяются. – Оливия, детка, в чем дело? – Не знаю, как она поняла, что мой страх не от ее появления в лифте. Я пячусь. – Оливия, пожалуйста. Не убегай.

– Уходи, – шепчу я, – прошу, просто уйди.

Мне ничего не нужно. Она не нужна мне. Сейчас у меня слишком много дел, которые требуют всего внимания. От того что она меня задерживает, негодование охватывает сильнее. Если бы не время, то я бы вступила с ней в яростную дискуссию. Но нет. Я нужна Миллеру. Повернувшись, я бегу к лестнице.

– Оливия!

Я выскакиваю за дверь, перепрыгивая через две бетонные ступеньки, игнорируя ее отчаянные крики. Громкий звук, издаваемый ее каблуками, преследует меня. Но я быстрее, потому что в конверсах. В отличие от каблуков это хорошая обувь, особенно если вы спешите. Пытаясь дозвониться до Уильяма, я спускаюсь с этажа на этаж. А еще я хочу сбежать от матери.

– Оливия, – задыхаясь, кричит она. Ее голос – мотивация бежать быстрее. – Я знаю, что ты беременна!

– Он не имел права говорить тебе, – взрываюсь я, а страх и беспокойство превращаются в ярость. Злость пожирает меня изнутри. Хотя мне становится страшно от того, как быстро охватывает меня гнев, кажется, он окажет мне услугу, когда я избавлюсь от этой эгоистичной суки и доберусь до Миллера! Мне нужна эта сила, и ярость дает ее мне.

– Он все мне рассказал. А также о том, где Миллер и что собирается сделать.

Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь, видя, как она в изнеможении прислоняется к стене. Ее белый брючный костюм так же, как и волосы выглядит все еще аккуратно. Я начинаю обороняться, проклиная Уильяма, надеясь увидеть предательскую задницу в аду.

– Где «Храм»? – требую я. – Скажи мне!

– Ты не пойдешь туда, – непреклонно произносит она.

Я прикусываю язык моля о спокойствие.

– Говори! – в бешенстве кричу я. – Ты мне должна! Я жду!

Она морщится от боли, но я не вижу в ней и капли сострадания.

– Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня. У меня не было выбора, Оливия.

– Он есть у каждого!

– И у Миллера?

Я с отвращением отшатываюсь. Она неуверенно делает шаг вперед.

– И сейчас у него есть выбор?

– Прекрати.

Но она продолжает:

– Готов ли он на все, чтобы защитить тебя?

– Хватит!

– Уничтожит ли он свою жизнь ради тебя?

Я хватаюсь за перила лестницы, сжимая их до тех пор, пока не немеет рука.

– Прошу.

– Нет, я продолжу. – Она подходит еще ближе. – Я так поступила.

Я застыла на месте.

– Моя жизнь оборвалась в тот день, когда я бросила тебя, Оливия. Я ушла, чтобы защитить тебя, детка.

Она подходит ко мне, а я шокировано наблюдаю, как ее рука осторожно поднимается и медленно приближается ко мне.

– Я пожертвовала своей жизнью, чтобы ты могла жить. Со мной ты не была в безопасности. – Ощущаю ее нежное прикосновение, а глаза следят за тем, как она скользит по моей руке и мягко сжимает ее.