— Очень печально, что ты не хочешь меня, — тихо произнес он. — Тем более что ты — девственница. Понимаешь, моя маленькая Дженюари, когда девушка отдается впервые, это не всегда доставляет радость… ей и мужчине. Если только он не проявит большое умение и нежность. Я бы овладел тобой очень бережно. Сделал бы тебя счастливой. Даже сам дал бы тебе пилюли.

Он говорил таким серьезным тоном, что ее испуг стал рассеиваться. Он действительно был убежден в том, что не совершил ничего плохого.

— Я сегодня зря проявил настойчивость, — продолжил он. — Я думал, что это часть игры. Одна американка заставила меня гоняться за ней по ее номеру в «Хасслере», а затем заперлась в спальне. Я собрался уходить, а она закричала: «Нет, Франко, ты должен выбить дверь и сорвать с меня одежду».

Он снова хлопнул себя по лбу, уже усмехаясь.

— Ты когда-нибудь пыталась высадить дверь в итальянском отеле? Она словно сделана из железа. Наконец американка открыла дверь, я снова бегал за ней и наконец сорвал с нее одежду. Господи… пуговицы отлетели… кружева… трусики… все было в клочьях… мы занимались любовью всю ночь. Она замужем за известным американским актером, поэтому я не стану называть ее имя. Он тоже так с ней забавлялся. Понимаешь… я джентльмен… я никогда не называю имен женщин, с которыми спал. Это непорядочно. Да?

Дженюари поняла, что улыбается. Взяв себя в руки, посмотрела вперед. Это безумие — парень только что срывал с нее платье, пытался изнасиловать ее, а теперь он ждет, чтобы она одобрила его прежние выходки. Очевидно, Франко прочитал мысли Дженюари, — он улыбнулся и почти снисходительно похлопал ее по руке.

— Ты еще попросишь меня любить тебя. Я знаю. Даже сейчас я вижу, как твердеют твои соски под платьем. Ты очень сексуальна.

Она обхватила свой бюст руками. Ей следовало надеть лифчик. Она не замечала, что платье такое тонкое.

— У тебя не очень большие груди, — сказал он. — Мне это нравится.

— Франко… прекрати! Снова удар ладонью по лбу.

— Господи… как может дочь Майка Уэйна быть такой скромницей?

— Я не скромница.

Наконец она почувствовала себя в безопасности — автомобиль подъехал к «Эксельсиору».

— Завтра я свободен, — сказал он, выскочив из машины, чтобы открыть дверцу.

Франко помог Дженюари выйти из микролитражки.

— Мы увидимся… да?

— Нет.

— Почему? Ты ведь не сердишься?

— Не сержусь? Франко, ты обращаешься со мной, как…

— Как с красивой девушкой, — улыбаясь, произнес он. — Выспись хорошенько. Завтра я позвоню тебе, и мы проведем день вместе.

Он развел руки в стороны.

— Клянусь, я до тебя не дотронусь. Мы покатаемся на моем мотоцикле. Я покажу тебе Рим.

— Нет.

— Я позвоню завтра. Чао.

Повернувшись, она направилась в опустевший вестибюль. Было почти три часа ночи. Майк рассердится… сейчас, вероятно, он ждет ее и волнуется. Она скроет от него правду. Скажет только, что Франко немного приставал к ней и что она не хочет больше с ним встречаться. Дженюари думала об этом, поднимаясь в скрипучем лифте вместе с сонным лифтером.

Она воткнула большой ключ в замок. Майк, похоже, не спал. Она увидела под дверью полоску света. Вошла в номер.

— Майк…

Дженюари осмотрелась. Дверь спальни была закрыта. На столике под лампой лежали купюры и записка.

«Принцесса, я ждал тебя до двух. Надеюсь, ты хорошо провела время. Спи подольше.