— Ты действительно считаешь, что самое главное для человека — делать свое дело? — спросил он.

Дженюари кивнула; ей не показалось странным и нелепым, что она дает совет Хью Робертсону, — сейчас ей казалось, что она способна решить любую проблему. Они беседовали о происхождении жизни… Солнечной системе… бесконечности. Хью сказал, что существование разумных существ за пределами нашей Солнечной системы уже является научным фактом. Он был убежден в том, что в ближайшие столетия между галактиками будет установлена связь. Цепь искусственных спутников гигантским мостом соединит планеты.

— Но как мы будем общаться с маленькими зелеными человечками?

— Почему ты полагаешь, что они окажутся зелеными? Если планета занимает такое же положение относительно центра своей Солнечной системы, что и наша Земля, то ее обитатели должны быть такими же, как мы.

— Вы хотите сказать, что может существовать другая планета, подобная Земле? С развитой цивилизацией?

— Не одна, а множество. С цивилизациями, опережающими нашу на биллион лет… и, конечно, отстающими от нее.

Они помолчали. Дженюари грустно улыбнулась.

— Тогда все, что мы делаем и о чем думаем, начинает казаться незначительным. Стоит только представить себе, что в других мирах есть люди, подобные нам, молящиеся Богу… как я, просившая его помочь мне заново научиться ходить…

— Ходить?

Они обернулись — по лестнице спускался Том. На нем был халат; писатель держал в руке пустую бутылку.

— Проснувшись, я обнаружил, что моя девушка исчезла, а спиртное кончилось. Он сел возле Дженюари.

— Я не ослышался — вы говорили о ходьбе? Сейчас почти два часа ночи.

— Нет, — отозвался Хью. — Дженюари рассказывала, как она когда-то молилась о том, чтобы Господь помог ей научиться ходить.

— Я не могла заснуть, — сказала Дженюари, прижавшись к Тому. — Мы с Хью беседуем о звездах.

— Почему ты заново училась ходить? — спросил Хью.

— Это длинная история.

— Кажется, я сегодня рассказал тебе несколько Довольно длинных историй. Теперь твой черед, — заявил Том.

Она начала говорить, сначала неуверенно. И вдруг обнаружила, что заново переживает те долгие печальные месяцы. Огонь догорел, но мужчины, казалось, этого не замечали. Темные глаза Тома излучали сочувствие и восхищение. Она поняла, что никому еще не говорила о том, как много ей довелось страдать. С Линдой она лишь делилась фактами. Даже Майк не знал о том отчаянии, которое она испытывала. При нем она всегда сохраняла бодрый вид. Но сейчас, когда она сидела в темноте рядом с обнимавшим ее Томом, все пережитые Дженюари мучения и боль одиночества выплеснулись из души девушки. Когда она закончила, мужчины долго не могли нарушить тишину. Наконец Том встал.

— По-моему, нам всем не помешает выпить. Хью налил себе виски.

— — Это вас устроит? Бербон кончился.

— Я основательно подготовился, — сказал Том. — Водитель отнес на кухню коробку. Я сейчас вернусь.

Том вышел из комнаты; Хью проводил его взглядом. Подняв бокал, он посмотрел на Дженюари, свернувшуюся калачиком на диване.

— Я увидел в тебе нового человека. Знаешь, мне начинает казаться, что у вас с Томом все будет хорошо. Похоже, он обрел наконец в лице худенькой девчонки настоящую женщину.

Входная дверь открылась так бесшумно, что они не заметили, как в дом проникли двое мужчин. Дженюари обернулась в тот момент, когда чья-то рука зажала ей рот. Она увидела, как блеснул нож у ее горла. Второй незнакомец направил луч фонаря в лицо Хью.