— Мы слушаемся миссис Харрингтон, — медленно произнесла Карла. — Вероятно, она хотела сделать нам сюрприз.

— Но теперь, когда ты знаешь, сюрприза не получится. Можно мне взять одну штуку? Пожалуйста. Мне так надоели овсяные пряники, которые она вечно печет.

— Ступай обратно к телевизору, — сказала Карла. Девушка огорченно вздохнула. Затем указала на Ди:

— Она останется обедать?

— Мы пригласим ее? Зинаида улыбнулась:

— Обязательно, если ты расскажешь мне перед сном сказку про Красную туфельку.

Она выбежала из комнаты.

Ди проводила ее взглядом. Потом посмотрела на Карлу.

— Она очень красива… но в чем дело? Это какая-то игра? Мне показалось, что она ведет себя, как двенадцатилетняя девочка.

— На самом деле как десятилетняя.

— Что ты имеешь в виду?

— Ее интеллект соответствует десятилетнему возрасту.

— И она — твоя большая любовь?

— Она — моя дочь.

Ди на мгновение потеряла дар речи.

— Выпей бренди, — сказала Карла. Ди осушила бокал одним залпом. Карла снова налила спиртное им обеим.

— Сними пальто и останься пообедать. Если любишь шоколадное печенье.

— Карла, когда ты родила ее?

— Тридцать один год тому назад.

— Но она выглядит так молодо. Карла пожала плечами.

— Они всегда выглядят молодо. Возможно, потому, что не ведают «взрослых» проблем.

— Ты… хочешь рассказать мне о ней?

— После обеда. Но сначала я предлагаю тебе отпустить машину. Я сама отвезу тебя назад в город.

Это был непринужденный обед. От такого поворота событий Ди испытала облегчение, ее душу переполняла любовь к очаровательной девочке-женщине, которая с аппетитом поглощала еду и болтала, не умолкая ни на минуту. Мистер и миссис Харрингтон были, очевидно, семейной парой, ухаживавшей за Зинаидой. Ди заметила, что Зинаида называет Карлу «крестной». По завершении обеда девушка, вскочив из-за стола, сказала:

— А теперь крестная расскажет мне про Красную туфельку.

Ди сидела, затаив дыхание, пока Карла разыгрывала сказку — она говорила, танцевала. Ди никогда не видела, чтобы Карла так отдавала себя. Но ее любовь к Зинаиде была заразительной. В девять часов появилась миссис Харрингтон.

— Идем, Зинаида… у крестной гостья, пора принимать ванну и ложиться в постель.

— Ты придешь потом послушать молитву?

— Конечно, — обещала Карла, целуя дочь. Карла подбросила дров в камин. Печально уставилась на огонь.

— Она очаровательна, правда?

— Она выглядит потрясающе, — согласилась Ди. — У нее твои черты лица… а глаза темные. Наверное, отец Зинаиды был очень красив.

— Я не знаю, кто он.

Ди молчала. Она не двигалась, боясь разрушить настроение. Карла неуверенно заговорила.

— Понимаешь, меня в один вечер изнасиловала почти дюжина русских солдат. Кто-то из них стал ее отцом.

Сев, Карла снова уставилась на пламя. Медленно заговорила, не отводя глаз от огня. Тихим бесстрастным голосом принялась рассказывать о своем детстве в Вильно… о сестре Терезе… о занятиях балетом… войне… русской оккупации… изнасиловании. Она объяснила, что не могла покинуть Вильно до рождения ребенка. Поведала о Григории Сокоине, принявшем у нее роды… она не могла кричать в ту ночь, потому что в обители спали дети… терпела невыносимую боль в течение девятнадцати часов… Григорий не отходил от нее… В последний момент, когда они поняли, что с нею что-то не так… ребенок выходил попкой вперед… Григорий преодолел страх и помог Зинаиде родиться, буквально вытянув ее из Карлы.