Пытаюсь воссоздать картину минувшего дня. Примерно в 15.30 по Москве встретились с Германом возле «Пятерочки». Он угощал. Где-то разжился денежными знаками. У меня были иные планы — филармония или на худой конец библиотека, но он уломал пойти в «Эрмитаж». Это рюмочная такая. Я не очень люблю эту подвальную забегаловку, предпочитаю «Три шестьдесят две», названную в честь стоимости социалистической поллитровки, — публика там более пристойная, окурки с пола не поднимает и двадцать грамм оставить не канючит. Салфетки, обратно, на столиках, бачок на унитазе не сломан, картинки на стенах серьезные… Но Геру почему-то тянет в «Эрмитаж».

Но ближе к делу. В «Эрмитаже» долго не задержались — скучно. А напиться — не самоцель. Для этого не обязательно по заведениям ходить, можно и в домашней обстановке. Хотелось чего-то теплого… светлого. Я в духовном плане, а не про пиво. Вот, нашли… Вернее, Гера постарался, пока я уточек у пруда кормил. Привел откуда-то парочку. В сумерках вроде бы симпатичные. «Знакомьтесь, это Паша». — «Очень приятно. Ну что, пошли на каруселях кататься? Или сразу party?» К слову, уже третье за неделю. «Конечно, сразу».

Party начинается с гастронома. Затарились в той же «Пятерочке». Шампанское для дам, остальное для мужчин. Гера шиковал — взял маслин на закусь. Потом поймал частника и за сотню домчал до своей хрущевки, находящейся метрах в пятидесяти от торгового учреждения. То есть по два рубля за метр. Дамы были сражены. Я — нет. Не люблю понты.

Поднимаясь на последний этаж, мы делились многообещающими анекдотами неполитического содержания. Чувствовалось, девочки любят посмеяться.

Гера живет с родителями, которые неделю назад умотали на дачный участок сажать лук. Поэтому никто не мог удержать нас в рамках приличий.

После третьего тоста «За тех, кто не с нами» Гера пригласил одну из дам на тур вальса. Магнитола не фурычила — падение с серванта и травма, несовместимая с жизнью. Аккомпанировал телевизор. Реклама, как правило, идет под звуки му. Когда зазвучала тема «Индезит», я тоже не удержался и пустился в пляс, хотя не очень люблю данное развлечение. По мне лучше на ринге пару раундов повальсировать.

Что было потом? Художественная самодеятельность. Гера показал свой коронный трюк: открыл пивную бутылку глазом. Барышни от восторга захлопали в ладоши: «Прелестно!» Я хотел почитать наизусть Ницше, но буквально после первого же предложения народ заскучал, и мы вернулись к пиву.

А дальше была потеря ориентации. В хорошем смысле слова. На последней картинке, всплывшей в памяти, был запечатлен голый по пояс Герман в отцовских кирзачах, кричавший, что вот-вот начнется война с Америкой, и мы пойдем под ружье. А потом щемяще, со слезой затянул: «Темная ночь, только пули свистят по степи…» Я, кажется, подпевал.

— Паш, пепельницу дай, — оторвал меня от воспоминаний бас соседки.

Я вновь протянул руку и достал баночку из-под маслин, до половины забитую окурками. Не глядя вручил. Не люблю отрицательные эмоции. Особенно на поврежденную алкоголем голову.

Гере надо очки подарить, чтоб видел, кого снимает. Это даже не триллер и не ужастик — это затянутый фильм-катастрофа. Экологическая. Хотя моя рожа тоже, конечно, не эталон мужской красоты.

Я приподнялся. Боль пронзила лобовую косточку, словно разрывная пуля. Координация движений тоже нарушена — «Стандарт» зацепил жизненно-важные органы.

Да, похмелье только в кинокомедиях вызывает смех. А по жизни больно и тоскливо, как в гестапо…

Соседку мучают те же проблемы, но ей проще — она курит.