И потому в один из поздних вечеров он даже не понял, почему подруга вдруг явилась на свидание бок о бок с рыжим Мишкой из девятого «Б». Случайно, наверно, встретились, а теперь она его отшить не может… Ваня смело шагнул им навстречу, по-хозяйски протянул Виктории руку — сейчас Мишка, конечно, все поймет, распрощается и исчезнет в наступивших сумерках.

Но получилось совсем не так. Дюжий девятиклассник велел Вике: «Постой в сторонке». Та немедленно повиновалась, а рыжий коротко и очень грубо объяснил Ване, что подходить к этой девчонке ему больше не след.

— Она моя, понял?

Иван, безусловно, боготворил Вику. Но, будучи умным человеком, быстро и трезво оценил свои возможности. Ему тут ничего не светит. И бросаться в драку, когда он на две головы ниже рыжего и раза в два худей, просто маразм. Только еще большим дураком себя выставишь. Поэтому в продолжение монолога конкурента Ваня молчал, хлопал ресницами. И изо всех сил сдерживался, чтоб не тереть глаза, отчаянно нывшие под контактными линзами.

И лишь когда Вика — худенькое плечико ухвачено хозяйской лапищей рыжего — скрылась в накрывшем столицу мраке, он не удержался и зарыдал.

…С тех пор утекло много лет. Вика давно, Ваня это знал, вышла замуж, родила, развелась, снова отправилась в загс, и снова родила, и снова осталась одна. Недавно он ее встретил. С любопытством и долго, будто перед ним забавное насекомое в энтомологическом музее, разглядывал сильно располневшую, с потухшим взглядом и пережженными перекисью волосами особу. Остался доволен. Россиянка, когда ей сорок, да без мужика, — совершенно неприглядное зрелище. Как он мог когда-то ее любить?..

Сам он так и не женился. Даже не пробовал. Зачем? Что за твари бабы, Иван, спасибо Викуле, понял еще в четырнадцать. А дети как продолжение рода его не интересовали.

Ваня Пылеев успешно окончил педагогический институт. Без проблем, по зрению — спасибо эксперименту с жесткими контактными линзами — откосил от армии. И вернулся уже учителем в родную школу.

В выборе профессии не сомневался: главное, что он действительно любил рассказывать интересные истории. И уж ученикам, школьникам, в отличие от ветреной Вики, приходилось его слушать — у них просто не было альтернативы.

Жизнь пошла если не счастливо, то гладко. В педагогическом коллективе Иван Адамович был на хорошем счету, дети его любили, а старшеклассницы и вовсе частенько теряли голову от романтичного, глаза под толстыми стеклами очков, историка. Но он, разумный и ответственный человек, конечно, был непреклонен. Лишь изредка — когда среди учениц оказывалась очередная светленькая, невесомая, с точеной фигуркой Вика – сердце слегка щемило.

…Иван Адамович бережно хранил выпускные фотографии, начиная с той, где десятиклассником был он сам. А вечерами, когда все дела переделаны и наступал и поныне любимый им сумрак, любил просматривать свои архивы. Вглядывался в напряженные и торжественные лица выпускников. Вспоминал. Усмехался. Что-то бормотал себе под нос. Они все — его подопечные. Он их всех в какой-то степени взрастил. Воспитал. Вылепил.

…Сегодняшнего вечера, очередной темноты он ждал с особенным нетерпением. И едва упорное летнее солнце растаяло за крышами близлежащих высоток, предался любимому занятию. Однако нынче Пылеев не просто просматривал — он целенаправленно искал среди карточек свой первый, где был классным руководителем, выпуск. Одиннадцатый «А» 1997 года.

Ага, вот и фотография — уже изрядно пожелтела от времени.

Он наконец выхватил карточку. Поразился, насколько далекими и почти незнакомыми кажутся лица. Да и фамилии бывших учеников в памяти уже стерлись. Ведь сколько лет прошло… Иван Адамович даже засомневался: а есть ли на фотографии она ? Вдруг болела или, когда приходил фотограф, ездила на очередной концерт, или просто отказалась сниматься — ведь всегда была своевольной…

Но нет, девушка, которую он искал, на фотографии была.