— Пока, пап. Маму поцелуй.

Что же касается Дэнни Росси, то он был вне себя от возмущения. Как же так, ведь он просил в своем заявлении, чтобы его определили в «Адамс-хаус», поскольку именно здесь в основном живут музыканты и литераторы. Тут только кликни, и народу сбежится на целый камерный оркестр.

Он был уверен, что его возьмут в «Адамс», поэтому особенно не ломал себе голову над тем, какие «хаусы» указывать на втором и третьем месте в перечне своих предпочтений. Просто вписал небрежно первые пришедшие на ум названия — «Данстер» и «Элиот».

И вот его направили в «Элиот» — куда он хотел меньше всего.

Как они могли с ним так поступить — с ним, кто уже отличился в университете, добился такого признания среди публики? Неужели в «Адамс-хаусе» не поняли, кому они отказали, ведь им не придется впоследствии с гордостью рассказывать всем, что здесь у них проживал сам Дэнни Росси?

Более того, ему совсем не нравилась перспектива торчать целых три года в этом «Элиоте» с кучкой самодовольных преппи.

И Дэнни решил обратиться с жалобой к самому господину Финли. После прослушивания курса лекций «Гум-два» он проникся глубочайшим уважением к этому выдающемуся человеку — вот кто поймет истинную причину недовольства, если честно объяснить, почему Дэнни не хочется идти в возглавляемый им колледж.

Каково же было его изумление, когда Финли откровенно во всем сознался.

— Это я очень хотел заполучить вас, Дэниел. Мне даже пришлось главе «Адамс-хауса» предложить взамен двоих крепких футболистов и одного публикующегося поэта — лишь бы только он согласился отдать вас.

— Наверное, я должен быть польщен, сэр, — сказал Дэнни, совершенно сбитый с толку таким поворотом событий. — Просто мне…

— Я знаю, — сказал профессор, прежде чем Дэнни успел высказать свои опасения, — но, несмотря на уже сложившуюся репутацию, я хочу, чтобы наш колледж выделялся по всем дисциплинам. Вы когда-либо посещали «Элиот-хаус»?

— Нет, сэр, — признался Дэнни.

Спустя мгновение Финли уже вел Дэнни вверх по винтовой лестнице башни, выходящей во внутренний двор. Молодой человек уже запыхался, но энергичный Финли бодро поднимался по ступеням. И наконец он распахнул дверь.

Первое, что бросилось Дэнни в глаза, — удивительно красивый вид на реку Чарльз, открывающийся из огромного круглого окна. И лишь потом он заметил рояль.

— Что вы об этом думаете? — спросил Финли. — Все великие умы прошлого обретали вдохновение в местах возвышенных. Вспомните, как итальянский гений Петрарка взбирался на гору Венту. Весьма платонический поступок.

— Глазам своим не верю, — произнес Дэнни.

— Дэниел, возможно ли, сидя здесь, наверху, написать симфонию, как, по-вашему?

— Не то слово.

— Вот почему мы хотели заполучить вас в «Элиот-хаус». Не забывайте, все колледжи в Гарварде рады принять у себя гениев, но только мы их поощряем.

И этот великий человек, живая легенда Гарварда, протянул руку юному музыканту и произнес:

— С нетерпением жду вашего появления здесь осенью.

— Благодарю вас, — сказал Дэнни, крайне растроганный. — Спасибо, что пригласили меня в «Элиот».

И все же для некоторых студентов выпуска 1958 года день 24 апреля ничем не отличался от других учебных дней.

Тед Ламброс был одним из тех немногих, кому так не повезло. Он ведь жил у себя дома и не подавал никаких заявлений по поводу выбора колледжа в качестве места проживания, а потому новость, всколыхнувшая все население Гарвардского двора, оставила его совершенно равнодушным.