— Угу, — цинично отозвалась я. — Догадываюсь, что «принадлежать твоему народу» означает много времени проводить с тобой?

В улыбке Джэна сквозило ехидство.

— Надо же будет поначалу за тобой приглядеть.

— А если я откажусь, ты, надо полагать, убьешь моих людей?

Он пожал плечами:

— Право, куколка, неужели мне придется перебить всех, чтобы ты усвоила, что мое предложение не так уж неприемлемо? Думаю, достаточно будет одного, самое большее — двоих.

«Холодный ублюдок», — думала я, разглядывая Джэна. Он был настроен по-деловому, и это многое о нем говорило. Он не маньяк, убийство не доставит ему особенной радости, однако он способен выполнить свою угрозу. Такую же холодность я знала за Кости. И за собой тоже, если быть честной.

— Ты рассказывал обо мне, — заговорила я, резко меняя тактику, — но ручаюсь, тебе не очень-то верили. Хочешь, устрою для них демонстрацию своих способностей? Я к тому, что ты пригласил уйму гостей, но пока что не показал им ничего любопытного.

Джэн явно заинтересовался. Кости говорил, что он любит показуху. По-видимому, Кости не ошибся.

— И что же ты можешь нам продемонстрировать, моя очаровательная Рыжая Смерть?

— Выставляй своего самого сильного бойца. Я побью его или ее, но с тем, что есть при мне.

Я раскинула руки и повернулась на каблуках, показывая, что при мне нет никакого оружия. Джэн, конечно, знал, что меня должны были обыскать. Не моя вина, если никто не обратил внимания на мои туфельки.

— А что ты хочешь получить за победу? — спросил Джэн.

— Ты целым и невредимым вернешь одного из моих людей. По моему выбору.

Джэн бросил на меня долгий взгляд. Я встретила его с самым невинным видом.

— Согласен, — наконец решился он.

— Отлично, — тут же отозвалась я. — Я возьму Ноя.

Проклятие, если я сумею сама отбить Ноя, это снимет тяжкий груз с моей души. А уж как удивится Джэн, когда обнаружит, что продал мне своего единственного заложника!

В этот момент Кости встал:

— Джэн, до начала циркового преставления я хочу решить одно дело. Честно говоря, я бы вообще не пришел на этот вечер, если бы не твой приказ. Все просто: я желаю быть хозяином самому себе. Пора! Освободи меня от своего покровительства.

Джэна будто в живот лягнули, но он мгновенно овладел собой.

— Поговорим об этом позже, Криспин, в более спокойной обстановке, — предложил он, стараясь выиграть время и не выказывая слабости.

Кости указал рукой на собравшихся:

— Лучшего времени не придумаешь. Все смогут засвидетельствовать, что обычай соблюден. Я уйду только с тем, что мое по праву: с вампирами, которых я создал, их имуществом и всеми принадлежащими мне живыми. Я слишком долго ждал, Джэн, и больше не хочу откладывать.

В последней фразе прозвучала бескомпромиссная жесткость, очевидная для каждого присутствующего. Джэн больше не пытался уговаривать. Он резко спросил:

— А если я откажу? Ты грозишься бросить мне вызов, чтобы отвоевать свободу?

— Да, — прямо ответил Кости. — Но к чему это? Мы были вместе еще людьми. Почему бы нам не расстаться по-доброму? Неужели один из нас должен уничтожить другого из-за пустого упрямства? Освободи меня по доброй воле, а не по принуждению. Вот чего я хочу.

Мне даже представить было трудно, что такое века дружбы, буквально — до гроба и за гробом, как у Кости и Джэна. Мне Джэн не казался особенно привлекательным, но в нем было что-то, раз Кости так упорно не хотел его убивать. Я знала, что верность вампира своему создателю имеет предел.