Огромный синяк тянется вверх через порванную юбку моего платья. Я, пошатываясь, бреди в ванную, останавливаюсь перед зеркалом и гляжу на себя глазами, наполненными слезами на бледном лице, я смотрю на себя и понимаю, что на самом деле, я необычайно красива. Я фыркаю на свое отражение, внимательно рассматривая себя, и наблюдаю за тем, как мои губы, покрашенные ягодным цветом помадой, приходят в движение. Сами по себе они произносят:

— Я верну его обратно. Конечно, я смогу.

Я провела большую часть дня беседуя по телефону с адвокатами и консультантами, обсуждая лучший способ, как мне настроить и начать благотворительность. Сейчас я в кухне готовлю простой ужин, пока Сораб дремлет в манеже. Я слышу, как открывается входная дверь и видимо приходит Блэйк, но я не бегу его встречать, потому что не хочу, чтобы переварилась спаржа, которая будет готова через минуту.

— Мы на кухне, — понизив голос мягко говорю я, чтобы не разбудить Сораба.

Я слышу, как Блейк закрывает входную дверь и появляется в дверях, прислонившись к косяку, и просто смотрит на меня.

— Что?

Он качает головой и продолжает смотреть на меня, не отрывая глаз.

— Блейк?

К моему ужасу, его глаза наполняются слезами.

Я тут же кладу дуршлаг со спаржой и подбегаю к нему, взяв лицо в ладони, всматриваюсь в его лицо.

— Ах, мой дорогой, что случилось?

Он ловит мои пальцы и прижимает их к своим губам.

— Ничего. Я просто пьянею, когда смотрю на тебя.

Его губы мягко целуют мои руки, отнимая их от своего лица.

— Это ведь неплохо, верно? – подтруниваю я.

— Я люблю тебя, Лана, я постоянно думаю о тебе. Постоянно. Единственное, чего я боюсь в жизни — потерять тебя. Ты знаешь, я готов рисковать всем ради тебя?

От его слов теплое чувство распространяется по всему моему телу.

—  Я здесь, Блейк с тобой, и принадлежу тебе и всегда буду.

— Я встречался с Викторией сегодня.

— Да.

— Я сказал ей, что люблю тебя.

— Как она отреагировала?

— Она утратила самообладание, честно говоря, я не ожидал это от нее. Она была такой несчастной.

Я отстраняюсь немного назад.

— Мне заплатил не твой отец, чтобы я исчезла, а она.

— Я знаю. Когда я обнаружил, что Сораб мой ребенок, я проследил движение денег, которые упали тебе нас счет, они привели меня к ее трастовому фонду. Я был в ярости, потому что именно из-за нее я получил год мучительной боли, однако борьба с ней не входила в первоочередные приоритеты. Информация — это власть, и мне было необходимо, что мой оппонент думал, что я не в курсе, только тогда у меня могло быть преимущество, поэтому я так и не раскрыл свои карты, но действовал в соответствии с тем, что знал.

— Когда я направился сегодня к ней, был полон желания просто холодно с ней распрощаться, убрав ее из нашей жизни, но потом она кое-что сказала, и я испытал к ней жалость. По правде говоря, я причастен к этому. Я нарушил обещание жениться на ней, поэтому у нее, естественно, есть все причины для гнева и страдания. Я никогда не хотел ей мстить, и теперь мне на самом деле даже жалко ее. У меня есть все, а у нее ничего, но я надеюсь, что у нее все будет хорошо. Когда-нибудь, я думаю, мы даже можем стать друзьями.

— Ей, похоже, не жалко меня.

— Она избалованная дочь очень богатого человека, которая привыкла получать все, что хочет, но даже она была сломана любовью. Думаю, она больше не будет нас беспокоить.

Я молчу.

В тот вечер Сораб засыпает прямо на груди своего отца, который устроился в гостиной. Я следую за Блейком, который относит Сораба на ночь в его комнату. Сначала Блейк, а потом и я наклоняемся, чтобы поцеловать нашего ребенка в гладкую щечку, пока он спит на боку.