Борис Андреевич, задержавшись взглядом на этикетке темной бутылки виски и улыбнувшись, бодрым голосом объявил: «Итак, продолжим, господа, дискуссию. Прошу к столу». Гости не заставили себя долго ждать.

Русская водка знаменита на весь мир. Но ведь под стать ей и русская закуска, о которой мало кто знает за пределами России — соленые огурчики и арбузы, квашеная капуста (особенно в вилках) с клюквой или морошкой, моченые яблоки (антоновка), соленые и маринованные грибки (грузди, рыжики, белые), копченая медвежатина и кабанятина, жареные тетерева и перепелки, янтарная стерлядка и золотистый осетр, и, конечно же, царица русской закуски — икра. И все это — или почти все — красовалось сейчас на столе главным, решающим образом благодаря заботам пухлого бумажника Альберта Ивановича. И не то, чтобы он совсем уже деньги не считал, особенно когда покупал новую семикомнатную квартиру на Маяковке или коттедж на Рублевском шоссе. Но квартирный бизнес, самый прибыльный, самый криминогенный и кровавый, приносил ему в день полторы-две тысячи долларов, и он мог без ощутимого ущерба для этого самого пухлого бумажника побаловаться с друзьями сладкой водочкой да парной свежатинкой, да любимыми с детства квашениями и соленьями. Лучше бы в ресторане или ночном клубе, но у особо близких можно и дома.

— Что ж, господа, граждане, товарищи, — произнес проникновенно хозяин, — как и всегда, этот дом распахивает перед вами красный ковер.

— Мы же тысячу раз соглашались с постулатом — питие без тостов — есть беспринципная пьянка, — вмешался Леонид Михайлович, решительным жестом остановив готового уже было чокнуться Бориса Андреевича. — Тем более, что повод для тоста есть преотменнейший. Третьего дня в Кремле президент вручал ордена военным, деятелям культуры и строителям новой России — предпринимателям. Сподобился и наш друг Альберт Иванович. Предлагаю тост за вновь испеченного орденоносца!

— А где орден? Орден надо в водке искупать, дольше будет носиться, — заявил хозяин. Альберт Иванович конфузливо взмахнул рукой — мол, что вы, ребята! Однако все трое чокнулись и выпили — каждый со своими мыслями.

— Знал бы я, что ты в Кремле будешь с самим императором компанию водить… — заметил Борис Андреевич, подливая «свежей» анисовки.

— И что тогда? — заинтересовался Альберт Иванович.

— Как лицо, которое это прямо задевает, я поручил бы тебе у него выяснить: почему только-только спохватился он насчет задержек зарплат и пенсий? Срам этот задвинул бы россиян на полку не вчера и даже не год тому. А тут вдруг здрасьте, пожалуйста, — и комиссия, и программа, и личный контроль.

Альберт Иванович меланхолично улыбался, делая вид, что он занят выбором закусок.

— Типично популистское решение, — брезгливо поморщился Леонид Михайлович. — Правда, я терпеть не могу это новомодное словечко. За такими, обычно, скрывается нищета философии. Ну да — с волками жить… Выборы на носу, вот король и вся королевская рать и засуетились…

* * *

Раздался дверной звонок и через минуту в комнату, где сидели друзья, впорхнула Асенька. Борис Андреевич, встретивший ее, и Леонид Михайлович смотрели на девушку, разинув рты. Перед ними была совсем другая Асенька. Парижская шляпка, лондонский костюм, римские туфли.

— Надеюсь, я своим вторжением не смешала ваши карты, господа? — голос был бархатный, глубокий, завораживающий. — Не нарушила ли я ненароком ваш отдых? Не перепутала час, который вы мне назначили, любезный Борис Андреевич?

И она посмотрела на свои элегантные часики: «Четверть восьмого.