Я отрицательно качаю головой и протягиваю ему небольшую, но толстую книжицу в потертом переплете.

— Что это? — Джейсон хмурится, когда берет из моих рук «подарок».

Все, я смогла. Наблюдаю за ним с каким-то мазохистским предвкушением новой порции страданий.

— Это фотоальбом, Джейсон, — произношу я скрипучим голосом. В машине мало света, но достаточно, чтобы я увидела, как краска отлила от его лица, и втянулись щеки на напряженных скулах. Джейсон не решается открыть, его взгляд прикован ко мне. Пристальный, требовательный, вопрошающий. Жесткий. Я чувствую, как он вонзается в мою кожу, посылая ледяные стрелы к сердцу.

— Что там? — спрашивает Джейсон сухо.

Боже, зачем он мучает меня?

— Посмотри сам.

Его глаза сужаются, рассматривая мое потерянное, перепуганное лицо. Потом он опускает взгляд на потертый фотоальбом, и открывает первую страницу. Детская фотография. Младенец в голубых пеленках и внизу дата рождения Джейсона. На следующей странице красивая темноволосая смуглая женщина с яркими чертами лица и грациозной осанкой держит мальчика на руках. На лицах обоих счастье и безмятежность. Дальше семейное фото. Пол, Селена и годовалый Джейсон дует на торт с одной свечкой. Маленький пижон в костюме бабочкой. Джейсон листает дальше, быстро, но мне не нужно смотреть. Я помню каждую фотографию в подробностях. Здесь вся его жизнь в картинках до шести лет. Счастливое детство, любящие родители, дорогие игрушки. Первые ссоры с Брайаном, занятия на скрипке, выступления на сцене и на семейных праздниках. Серьезный, улыбчивый мальчик с одухотворенным выражением лица, недетским, слишком разумным, глубоким. И этот мальчик не был тем, кто сейчас сидит рядом со мной. Потому что с ним случилась страшная трагедия, которая уничтожила и талант, и свет, который был в нем. Этот мальчик не мог стать футболистом или любым другим спортсменом, просто потому, что все в его облике говорило о тонкой душевной организации, о хрупком и прекрасном внутреннем мире. Но он сгорел дотла, и тот мир, и тот мальчик, и безоблачное будущее, которое могло ждать его.

— Откуда? — голос Джейсона стегает больнее хлыста, я вжимаюсь в сиденье, когда встречаю его взгляд, в котором горит ледяной огонь, безжалостный.

— Пол дал мне его, — шепчу я, закашлявшись от волнения. Джейсон хватает меня за скулы, резко впиваясь пальцами в кожу.

— Когда? — яростно спрашивает, заставляя смотреть на него.

— Давно. Два с половиной года назад. Ты уехал из страны, и Пол не был уверен, что ты вернешься.

— Почему тебе?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. Джейсон отпускает мое лицо, но, к моему ужасу, его рука спускается на мое горло, которое он властно обхватывает пальцами. Что за дурацкая привычка? — Может быть, он догадывался, что ты ко мне заявишься? Откуда мне знать? — хватаю его руку, пытаясь ослабить хватку. — Прекрати, это уже становится нелепым!

Но Джейсон не отпускает. Он сверлит меня своим взглядом, пропустив последние слова мимо ушей.

— Он рассказал тебе? — рокочет его голос. В вибрации которого физически ощущается неуправляемый гнев. — Ты поэтому согласилась на мировое соглашение? Говори! — кричит он, сжимая сильнее и встряхивая меня, как тряпичную куклу.

— Да. Он рассказал, — прохрипела я на последнем дыхании, Джейсон отпустил меня так же внезапно, как схватил. Я кашляла и пыталась отдышаться, а он смотрел на меня невидящим взглядом, полным неверия, отрицания, ярости и боли. Я не могла даже злиться.

— Я никому не скажу, Джейсон. Я понимаю, как это сложно пережить, и понимаю, что ты не хочешь, чтобы кто-то знал. Пол сделал это ради тебя.