Разбивая до крови руки об острые камни, Нестеров поднялся метров на десять выше тропы. Он подтянулся и лег всем телом на узкую ровную площадку. Солдаты ползли следом за офицером. По рукам передавали наверх тяжелые пулеметы, минометные плиты, стволы.

Несколько секунд Нестеров лежал, не поднимая головы. Справа от него грязевым потоком стекал сель, а за ним высился пирамидальный утес. Нестеров прикинул: десять шагов прыжками — и он за надежным укрытием. Кивнул солдатам:

— За мной!

Но только он успел встать на ноги, как «духи» открыли огонь. Солдаты упали, не успев сделать ни одного шага, а Нестеров, обозлившись на собственное бессилие, изо всей силы прыгнул в темную массу селя. В ту же секунду он почувствовал, как его ноги крепко увязли в липкой массе.

Он сыпался с мокрым гравием вниз, а пирамидальный утес, который мог бы уберечь его от огня, уходил все дальше.

Волна страха и отчаяния обожгла ему сердце. Нестеров попытался сделать несколько шагов в сторону, но не смог. Он вдохнул в грудь воздуха, чтобы крикнуть… Страшной силы удар в грудь вдруг свалил его на спину, головой вниз. Машинально сжимая оружие, Нестеров попытался схватиться за что-нибудь, но руки быстро тяжелели.

Он ударился затылком о камень. Ноги поднялись над головой. Нестеров сделал мучительно болезненный кувырок через голову и тяжело упал на живот у крупного валуна. «Я еще жив. Я еще жив», — металось в его сознании. Он с трудом провел языком по губам и почувствовал соленый привкус крови. Красная струйка стекала по подбородку на мокрый камень. «Наверное, мне пробило легкое», — отрешенно подумал Нестеров и лег щекой на булыжник.

Откуда-то донесся крик, показавшийся Нестерову страшно далеким. Собрав все силы, он приподнял голову, но не смог ничего различить: скалы, фигуры людей двоились в глазах, обволакивались желтой пеленой. Нестеров попытался позвать на помощь, но лишь с трудом выдавил из себя булькающее «ы-ы-ы».

Он не видел, как Звягин упал на ленту оползня и покатился кубарем вниз. В метрах двадцати встал на ноги, едва удерживаясь в потоке, и стал стрелять длинными очередями. Рядом с ним кружили хоровод султанчики грязи, разлетался в сторону щебень. Звягин прыжком выбрался на сухое место, припал к земле и съехал на животе к валуну, за которым лежал Нестеров.

— Где болит? — шептал Звягин скороговоркой, разрывая прорезиненную оболочку перевязочного пакета… — Сейчас перевяжу.

Он выстрелил еще несколько раз по скалам, нависшим сверху, отложил автомат в сторону и стал осторожно снимать с Нестерова одежду. Под голову сунул шапку и нахмурился, услышав частое хриплое дыхание лейтенанта. Звягин снял с Нестерова бушлат, безрукавку с магазинами и сигнальными ракетами, задрал к плечам свитер, оголив необычно белую, с пятнами крови грудь…

Воблин не оценил силу и отчаянную дерзость «духов». Те успели закрепиться на склоне и жестоким огнем терзали роту уже несколько часов подряд. Артиллерия ничем не могла помочь. Вертолеты пытались пробиться к роте, но ведущий «Ми-8» был сбит «Стингером», и звено, скинув бомбы в километре от позиций «духов», ушло на базу. Звягин приказал роте отходить и вместе с Нестеровым спускался в ложбину, где можно было укрыться от пуль и осколков. Оба тяжело дышали и ничего не слышали, кроме грохота боя и глухих ударов своих сердец. Нестеров стонал, на свитере проступила кровь — видимо, сползла повязка. Но Звягин уже не останавливался. «Потерпи еще немного, потерпи», — просил он.

Неожиданно откуда-то слева, из-за ломаной гряды скал, взлетела в небо красная ракета, и в ту же секунду раздались звуки частой стрельбы.