|
Его очень трудно найти именно в силу того, что он ничем не отличается от обычных булыжников на морском берегу. И посему я беру обычную глину у нашего повара, который всегда имеет запасец на случай, если придется в открытом море починять печь, обмазываю глиной наш осколок и обжигаю его, пока готовят обед. И получаю вот что. – Чародей предъявил на всеобщее обозрение бесформенный коричневый комок, ничем не примечательный. – Глина будет экранировать «голос» камня, даже если таковой существует. А теперь я беру это восхитительное изделие и торжественно опускаю его за борт. Потому что доверяю капитану в том, что мы находимся на самом глубоком участке моря Надор.
С этими словами Магнус широко размахнулся и бросил осколок в волны. Камень описал широкую дугу и с легким всплеском исчез в изумрудно-зеленой воде. – Странно, – молвила Каэ, – или это фантазия разыгралась, или мне действительно полегчало, будто пару килограммов сняли с хребта. – То ли будет, когда вы вообще избавитесь от этой напасти, – пообещал Магнус. – Дайте мне пива! – потребовал Барнаба. – Если на меня не совершают покушений с помощью ушей или носа какого-нибудь полуистлевшего бога, разобранного на части, это не значит, что я не являюсь тонким ценителем и знатоком этой волшебной жидкости...
* * * Хадрамаут всегда был государством особенным. Настолько особенным, что ни одна война его никогда не касалась, потому что любая из сторон была заинтересована в помощи и участии хаанухов. За это платили лояльностью, мирными договорами, звонкой монетой, да мало ли чем еще. Но платить было за что, и это признавали все. Хаанухом нужно родиться, чтобы понять, что это уже способ мышления, мировоззрение, а не национальность. Гордые, непокорные, веселые люди и внешностью, и привычками, и взглядами на жизнь отличались от всех прочих жителей Арнемвенда. Хотя бы потому, что считали землю своим временным пристанищем. Все граждане Хадрамаута как один бредили морем. Вся их жизнь была подчинена единой страсти, единственной любви, единственному способу бытия. Великолепный строевой лес, в изобилии росший на территории этого отнюдь не маленького государства, был высоко ценим из-за того, что из него получались великолепные мачты и прекрасные доски для строительства судов; восхитительные ткани, которые иные с восторгом использовали бы для шитья одежды, интересовали неугомонных хаанухов лишь как материал для парусов. Сельское хозяйство обеспечивало возможность совершать дальние плавания, а потому высоко ценились все те продукты, которые можно было долго хранить. Или виды магии, позволявшие продлить срок службы любой вещи или еды. Хаанухи рождались капитанами, матросами и лоцманами, а умирали, как уплывали в недоступный прочим мир, твердо веря, что вернутся в свое обожаемое море рыбами, дельфинами, акулами или водяными змеями. Все равно – лишь бы дышать водой. Они и дышали ею всю свою жизнь в каком-то смысле. Любой мало-мальски значительный город в Хадрамауте по совместительству являлся еще и портом. Если поблизости не было естественного водоема, то почтенные граждане с лопатами наперевес в течение жизней многих поколений выходили на борьбу с ненавистной им сушей, пока наконец не сооружали себе пару рукотворных озер и речушку-другую, так чтобы к ним можно было добраться на плавсредствах любого вида и размера. Глубоководность и полноводность рек являлась основным показателем их красоты, а из природных излишеств, призванных служить красоте, признавались только водопады. А вот горы считались верхом безобразия и злой шуткой богов. На Варде даже бытовала легенда, повествующая о том, что хребет Онодонги когда-то заходил и на территорию Хадрамаута, но якобы его жители, как только овладели человеческой речью, стали приставать к бессмертным владыкам, дабы те передвинули его на земли Джералана. |
