* * *

Господин Хубах Шифу счел бы себя трижды опозоренным, если бы не сообщил о прибытии принцессы Коттравей, а также одного из ее спутников – Рогмо князя Энгурры – тем, кто ему щедро платил за подобные сведения. Не успела шумная компания удалиться из его кабинета, как он вызвал курьера для особых поручений, звавшегося, кажется, Бренном. Получив краткое устное сообщение и выслушав куда и кому его доставить, Бренн со всех ног кинулся выполнять поручение своего господина.

Но он счел бы себя трижды мертвецом, если бы по дороге не завернул в некий неприметный дом и не повторил там слово в слово то, что предназначалось совсем для иных ушей. Так что незачем удивляться прозорливости или могуществу верховного мага Хадрамаута Корс Торуна и тому, что он одним из первых узнал о прибытии Каэтаны в Шамаш. Его немного удивила скорость, с которой она сюда добралась, но удивление не помешало ему заняться неотложными делами...

Связь в Хадрамауте была налажена более чем прекрасно. Даже простые люди, не имеющие возможности каждый божий день пользоваться услугами чародеев и платить бешеные деньги за произносимые ими с соответствующим выражением лица заклинания, могли быть в курсе всех основных событий приблизительно в то же время, когда оные проистекали, а не с опозданием на месяц-другой, как часто случалось на Арнемвенде.

Приток денег в казну, а также в частные банки и конторы во многом зависел от четкости и слаженности действий людей, зачастую находящихся в разных концах страны. Хаанухи быстро поняли, что вложение денег в эту область окупится сторицей, и живо расщедрились. Из всего вышесказанного следует, что к концу дня о прибытии Рогмо в порт Шамаш знали, помимо многих должностных лиц, знатные эльфы Хадрамаута, называемые в легендах также Морскими эльфами.

Морское путешествие утомило наших друзей. И сангасои просили разрешения проехаться верхом и прогулять застоявшихся в стойлах коней, которые и взбеситься могли от столь долгого безделья. Поэтому было решено, ко всеобщему удовлетворению, что галера пойдет своим ходом водным путем, а Каэ со свитой будет сопровождать ее по берегу. Благо абсолютно все реки и озера Хадрамаута, как уже упоминалось выше, были соединены цепью искусственных каналов.

Перед выходом в свет все долго прихорашивались. Даже суровые воины Сонандана нарядились в праздничные белые одежды, хотя и вооружились до зубов, памятуя строжайший наказ Тхагаледжи – ни на минуту не забывать об опасности, которая грозит живой богине в ее странствии. Правда, после пережитого на море, вряд ли они смогли бы об этом забыть, даже если бы захотели. Выглядели они великолепно – могучие, широкоплечие, в белых плащах, туниках и высоких, по колено, сапогах из белой лайки; перетянутые золотыми поясами, в стальных позолоченных наручах и золотых обручах на голове. Красавцы скакуны их не уступали своим хозяевам, вызывая вздохи и стоны восхищения у обычно равнодушных к лошадям хаанухов.

Барнаба тоже принарядился: на него нельзя было смотреть, как на солнце, столь ослепительно ярок был его костюм. Номмо, еще в Сонандане разжившийся золотыми шариками на свои зеленые башмачки, излучал радость и счастье. Казалось, мохнатому человечку ничего не нужно, кроме этих украшений да возможности натянуть любимую шапочку с пером на левое ухо, дабы выглядеть кокетливо и неотразимо.

Магнус, обзаведшийся графским титулом и громким именем Ан-Дирак, не устоял перед искушением и наколдовал себе соответственный пурпурный плащ, шитый драгоценностями («Фальшивые, наверное», – сообщил он Каэ громким и страшным шепотом), а также камзол цвета утренней зари, красные сафьяновые сапожки и красное бархатное седло, которое выгодно смотрелось на его гнедом скакуне.