– Доброе утречко, цыплятки, что-то вы сегодня вскочили ни свет ни заря.

Алис покачала головой:

– Это ты заспалась. Уже двенадцатый час. Ты проспала мессу.

Мину обвела взглядом кухню, внезапно сообразив, что еще зацепило ее взгляд. Кресло у очага пустовало.

– А где папа? – спросила она.

– Он ушел на улицу, – пожал плечами Эмерик.

– Чудесная новость. А куда он пошел?

Мальчик снова пожал плечами и натянул сапоги.

– Я не знаю.

– Он ушел с какой-то пожилой дамой, – сообщила Алис, переворачивая свою чашку вверх дном, чтобы допить последние капли молока. – Это она принесла нам мед.

– А эта дама не сказала, как ее зовут?

– Я забыла. – Малышка нахмурилась. – У нее на голове сбоку была шишка величиной с яйцо. Дама сказала: ты знаешь, что она должна зайти.

– А, мадам Нубель! Да, я ждала ее, только не так рано.

– Я же сказала тебе, глупенькая. Уже почти полдень. Ты проспала все утро, поэтому мадам Кордье… – Алис просияла. – Кордье, вот как, она сказала, ее зовут, а вовсе не Нубель!

Мину перевела взгляд с сестры на брата:

– Так Нубель или Кордье?

Эмерик, уже стоявший на пороге, остановился.

– Отец назвал ее Кордье. «Мадам Кордье» – так он сказал, и голос у него был озадаченный. Тогда она возразила: «Разве ты забыл, Бернар, теперь меня зовут Нубель», – и это меня не удивило, потому что она была старая-престарая. У нее, наверное, было несколько мужей. – С этими словами он улизнул в коридор.

– Эмерик! – окликнула Мину брата. – Эмерик! Вернись сейчас же! Мне нужно, чтобы ты…

Ответом ей был стук закрывшейся двери.