|
«Все покинули меня, — горько размышлял бывший король Изумрудного города. — Все, кто льстил мне в дни моего могущества, кто пировал за моим столом, кто превозносил меня до небес, все теперь восхваляют маленькую Элли и Великана из-за гор... (Так называли Чарли Блока в Волшебной стране.)» Но, обернувшись назад, Урфин понял, что был не прав. Нашлось одно верное существо: медведь Топотун плелся в отдалении за хозяином. Нет, Топотун никогда его не оставит, в какую бы беду ни попал Урфин Джюс. Ведь это Урфин таинственной силой чудесного порошка оживил его шкуру, когда она лежала жалким пыльным ковриком на полу, и за это медведь обязан ему вечной благодарностью... Смягчившимся голосом Урфин позвал: — Топотун, ко мне! Мишка радостной рысцой подбежал к хозяину. — Я здесь, повелитель! Что прикажешь? «Повелитель...» Это слово облегчило душевную рану Урфина. Да, он все еще повелитель хотя бы только для одного скромного слуги и для ничтожного клоуна. А что, если?.. Неясные надежды пронеслись в мозгу Урфина. Не рано ли празднуют победу его враги? Он, Урфин Джюс, еще молод, он на свободе, и никто не отобрал у него неукротимой воли, умения пользоваться благоприятными обстоятельствами хитрого, изворотливого ума, искусных рук. Сгорбленный стан Урфина распрямился, слабая усмешка озарила смуглое лицо с косматыми бровями и хищным оскалом рта. Обернувшись в сторону Изумрудного города, Урфин погрозил кулаком: — Вы еще пожалеете, несчастные простаки, что выпустили меня на волю!.. — Да, они пожалеют, — пискнул клоун. Джюс сел на спину медведя. — Неси меня, мой славный Топотун, на родину, к Жевунам, — приказал он. — Там у нас с тобой есть дом. Надеюсь, его никто не тронул. Там мы найдем пристанище на первое время. — И у нас там есть огород, повелитель, — подхватил Топотун, — а в соседнем лесу водятся жирные кролики. Мне пища не нужна, но я буду ловить их для тебя. Добродушная морда медведя сияла от радости, что он опять будет жить с обожаемым хозяином вдали от всех, в покое и довольстве. Не такими были думы Урфина. «Дом послужит для меня временным убежищем, — размышлял Джюс, — я буду скрываться, пока обо мне не позабудут. А там... там посмотрим!..» Тягостен был путь Урфина Джюса в страну Жевунов. Он мечтал вернуться незамеченным, но дело испортила Кагги-Карр. С помощью многочисленной родни ворона выследила, куда направился изгнанник. Все, кто жил близ дороги, вымощенной желтым кирпичом, своевременно оповещались посланцами Кагги-Карр о приближении Урфина. Из домов выходили мужчины и женщины, старики и дети, выстраивались вдоль дороги и молча провожали Урфина презрительными взглядами. Джюсу было бы легче, если б его бранили, бросали в него камнями и палками. Но это гробовое молчание, ненависть, написанная на всех лицах, ледяные глаза... Все это было во много раз хуже. Мстительная ворона рассчитала верно. Путешествие Урфина Джюса в родные места напоминало затянувшееся шествие на казнь. С каким наслаждением бросился бы Джюс на каждого из врагов, вцепился бы ему в горло, услышал бы его предсмертный хрип... Но это было невозможно. И он ехал на медведе, низко склонив голову и скрипя зубами от ярости. А клоун Эот Линг, усевшись у него на плече, шептал на ухо: — Ничего, повелитель, ничего, все пройдет! Мы еще посмеемся над ними! Ночевал Урфин в лесу под деревьями, ведь ни один из жителей Изумрудной или Голубой страны не предоставил бы ему на ночь свой кров. |
