Рев тревоги вывел его из задумчивости, заставив немедленно подняться на ноги. Остальные также отреагировали автоматически, и Орлову пришлось проследить за тем, чтобы не орать и ничего не требовать. У него больше не было его должности. Его фактически поместили в подразделение Трояка под охрану и под наблюдение. Это были не те обычные члены экипажа, на которых он привык орать и применять мускулы. Это были морские пехотинцы, и Трояк был одним из лучших. Фактически, он поддался на аргументы Карпова только потому, что капитан был уверен, что Трояк останется на его стороне.

Он задержался на мгновение, глядя, как остальные бросились к оружейной, разбирая автоматы и шлемы, но он сам еще не был полностью вписан в подразделение и не получил своего шкафчика. Затем, услышав от бегущих мимо членов экипажа слово «пожар», он инстинктивно бросился к трапу, ведущему наверх. Оказавшись на юте корабля, он с ошеломлением увидел серьезный пожар. Трое изо всех сил пытались развернуть пожарный рукав. Он обернулся, увидев еще пятерых, бегущих к месту происшествия, и немедленно взял на себя командование.

— Все, все — за мной! — Крикнул он, и те немедленно подчинились, несмотря на то, что были удивлены увидеть его после всех слухов о том, что Орлов с Карповым попытались захватить корабль и были в результате посажены под арест.

Бывший когда-то главным корабельным старшиной, Орлов отреагировал адекватно, несмотря на звание. Он подбежал к Ка-40, заметив, как пламя затягивает нос вертолета и сразу же понял, что спасти его нельзя. И если огонь доберется до топливных баков, произойдет взрыв, который может причинить еще больше повреждений и вызвать еще больший пожар. Нужно было убрать вертолет с корабля!

- Давай! — Крикнул он. — Отцепляй крепежи!

Он опустился на колени, лихорадочно отцепляя ближайший кабель, удерживающий вертолет на площадке. Другие бросились на помощь, и он понимал, что им нужно действовать быстро. Жар и дым уже были ужасны, но вот кто-то притащил тяжелые клещи, и после того, как были обрезаны два кабеля, Орлов схватил инструмент и нырнул под вертолет, чтобы разрезать последний кабель. Дым едва не ослепил его, пламя уже обжигало голые руки, заставляя кричать от боли. К счастью, у инструмента был гидравлический усилитель, и его челюсти сомкнулись с резким щелчком. Последний кабель был обрезан.

Орлов выбрался из-под вертолета, понимая, что тот может взорваться в любой момент и вскочил на ноги, протирая глаза и кашляя.

— Давай! — Проревел он суровым и хриплым голосом.

К нему бросились пятеро, затем семеро. Они взялись за вертолет и вместе изо всех силы попытались столкнуть его с площадки. К ним присоединились еще пятеро, и вместе они смогли столкнуть его с места одним могучим порывом, которому поспособствовало и то, что корабль резко накренился, меняя курс. Именно это позволило им столкнуть вертолет с места, подкатив его правому борту, пока он со стуком не ударился в ограждение палубы, почти соскочив за борт, но зацепился коротким крылом.

Орлов впрягся плечом и крикнул «Давай! Качай его!». Другие энергично принялись за дело, медленно поднимая хвост вертолета общими усилиями. Кабина машины полностью скрылась в пламени, подбиравшемся к одному из двигателей. Но, наконец, им удалось приподнять вертолет на «три-четыре!» и сбросить его в воду. Несколькими секундами спустя раздался мощный взрыв, когда лопнул один из топливных шлангов и огонь добрался до горючего.