Стук молотков между тем не стихал ни на минуту. Даже если Тубал придет к восходу солнца, и тогда может быть слишком поздно. Правда, чтобы втащить машину в сад, джезмитам придется сначала разрушить стену, но это не займет много времени. Поэтому, когда Конан спустился к товарищам, лицо его омрачала тревога.

    Зуагиры не разделяли настроения своего предводителя. Они только что одержали блестящую победу, у них была сильная позиция, начальник, которого они боготворили, и неисчерпаемый запас стрел. Чего же еще желать воину?

    Тяжелораненый скончался, когда предрассветные сумерки притушили фонари в саду. Конан внимательно оглядел свое потрепанное воинство. Зуагиры, согнувшись, перебегали по балкону, поминутно заглядывая в отверстия решетки. Нанайя, завернувшись в обрывок шелка, как убитая, спала на полу.

    Вдруг постукивание прекратилось. И в наступившей тишине раздался скрип огромных колес. Молох войны, сотворенный джезмитами, оставался по-прежнему невидим, но острым зрением варвар разглядел темные фигуры, толпившиеся на крышах домов за наружной стеной. Оторвав взгляд от крыш и крон деревьев, он некоторое время с тайной надеждой всматривался в северный край плато. Никакого движения: в свете пробуждающегося дня оборонительные сооружения на краю плато производили впечатление вымерших. Быть может, часовые, на которых не подействовала печальная участь отряда Антара, при первых звуках схватки сорвались с мест и покинули пост? Но проблеск надежды тут же угас - по дороге к Лестнице пылил отряд в дюжину стражников. Все верно: Ольгерд - опытный воин и никогда не оставил бы такой важный пост без прикрытия.

    Конан повернулся к оставшимся шести зуагирам - бородатые, с налитыми кровью глазами, они молча смотрели на него.

    - Кушафи не пришли, - глухо сказал он. - Очень скоро Ольгерд нашлет на нас своих головорезов. Они укроются в осадной машине, и там их не достать. Под ее защитой они взберутся по лестницам и ворвутся в башню. Скольких-то мы убьем, остальные убьют нас.

    - На все воля Хануман! - ответили воины. - Джезмиты надолго запомнят этот день! - В утреннем свете лица зуагиров оскалились, точно морды голодных волков, руки крепче сжали оружие.

    Голоса во дворе усилились. Заглянув в окно, Конан увидел осадную машину: с ужасным скрежетом и скрипом она медленно приближалась к стене. Это было тяжелое, неуклюжее сооружение из деревянных брусьев, бронзы и железа, установленное на тележку с несколькими парами колес высотой в рост человека, снятых с колесниц. За таким щитом могли бы укрыться от стрел не меньше полусотни человек. Машина приблизилась к стене и там становилась. Забили кувалды.

    Шум разбудил Нанайю. Она села, протирая глаза, и вдруг с воплем кинулась к Конану.

    - Да уймись ты! - резко одернул ее варвар. - Выкарабкаемся как-нибудь! - Однако в душе он вовсе не был в том уверен. Для девушки киммериец мог сделать очень немного: быть рядом, чтобы во время штурма последним ударом меча избавить ее от пыток, наверняка уготованных всем пленным.

    - Пошла трещинами. Похоже, скоро рухнет, - пристально глядя на стену, сказал самый остроглазый из зуагиров. - Ишь как напылили кувалдами. Сейчас сами покажутся.

    Из стены начали вываливаться камни, потом вдруг рухнул целый кусок. В брешь высыпали люди - схватив обломки, они потащили их в стороны. Конан согнул тугой гирканский лук и пустил стрелу. В проломе дико закричал человек - стрела пронзила его грудь. Двое оттащили раненого, остальные продолжали расчищать площадку. Поодаль темнела осадная башня, спрятавшиеся в ней воины нетерпеливыми криками погоняли тех, кто расчищал дорогу. Конан пускал стрелу за стрелой. Некоторые отскакивали от камней, но большинство впивались в человеческие тела. Была минута, когда джезмиты дрогнули и подались за стену, но тут же над их головами хлыстом взвился голос Ольгерда, и все немедленно вернулись к работе.