– Ты тогда уже знал, что Михей – темный? – снова вступил в беседу Алекс.

– Нет, – буркнул Тротт. – Я узнал позже. Он сам мне сказал. Помните? Мы тогда чистили катакомбы в Староморье. Ты нас позвал развеяться, Данилыч.

– Помню, – проговорил Александр медленно.

– Это когда Саня вам чуть шеи не свернул? – оживился Мартин.

Макс усмехнулся.

– Именно тогда, – подтвердил он.

После окончания университета, когда друзья разбежались кто куда, Макс остался в аспирантуре. Он твердо знал, чем хочет заниматься: на последнем курсе ему в руки попалась монография одного из магов старшей когорты, Гуго Въертолакхнета. Прославленный ученый в начале карьеры плотно занимался природной магией, но потом ушел в сторону климатических исследований. Макс прочитал работу титулованного профессора трижды, пока не выучил наизусть.

Никогда раньше ничто его так не захватывало. Он спорил с автором вслух, отмечал ошибки, делал пометки на полях, набрасывал схемы решения задач, в университетской лаборатории проводил описанные блакорийцем опыты… и, когда закрыл последнюю страницу, понял, что пропал. Это было сырое, едва затронутое прославленным Гуго направление в магнауке, разработка которого приносила Максу больше удовольствия, чем боевые схватки или ласки женщин.

Впрочем, женщин он от этого любить не перестал.

Свою кандидатскую, а потом и докторскую инляндец защитил по природной магии. Но тогда он не был с головой поглощен работой. Тротт содержал любовницу, хорошенькую пухленькую рыжулю, чистоплотную и достаточно умненькую, чтобы не требовать много внимания и не ждать замужества, не отказывал себе в интрижках с другими женщинами, как и в посещении столичных «сладких» заведений.

Молодой блестящий ученый, о котором в одно время вдруг начали писать иоаннесбуржские и заграничные газеты (и тон статей был крайне восторженным), регулярно встречался с друзьями, занимался боксом и фехтованием, любил ходить под парусом, наслаждался оперой и театральными постановками. Не чужд он был и честолюбия – когда читал статьи о себе или когда заслуженные магученые чуть ли не благоговейно обсуждали его последние разработки, – да и азарт не обходил его стороной. Поэтому Макс никогда не отказывался поохотиться на нежить с друзьями – это было идеальным способом похвастаться друг перед другом собственноручно изобретенными боевыми заклинаниями, отработать их, увеличить резерв и развеяться тоже. Да, они все считали эти опаснейшие вылазки развлечением, хотя тогда у них и двадцатой части той силы, что имелась сейчас, не было. Что делать: молодая кровь кипела, требовала адреналина, а совместные приключения возвращали в безбашенные студенческие годы…

В то время, чуть менее пятидесяти лет назад, старые тракты, заброшенные шахты и катакомбы кишели нежитью; ее только-только начали систематически вычищать. Этим много веков занимались жрецы Триединого, которые охраняли действующие поселения и могли по просьбе властей помочь справиться с расплодившимися тварями. Но население росло, жрецов, обладающих достаточной силой молитвы, не хватало, а боевых магов в Рудлоге еще не включили в регулярные войска. Наряду со служителями Триединого уничтожением восставших костей занимались небольшие полевые отряды магов, приписанные к крупным гарнизонам.

Одним из таких отрядов и командовал Алекс Свидерский, который к тридцати годам, за пять лет военной службы, дослужился до капитана и вскоре должен был получить звание майора. Вместе с ним служил и Михей. Тротт всегда удивлялся, каким образом Севастьянов решился пойти в армию вместе с другом – вечным соперником, если было понятно, что Михей, пока Свидерский рядом, всегда останется на вторых ролях. Видимо, привычка к соперничеству переросла в понимание, что в этой условной конкуренции он развивается куда сильнее, чем в одиночку.