– Послушай, – несколько заторможенно поинтересовался Макс, – но почему не использовать эти родовые умения? Если от одного прикосновения нежить рассыпается? Это решит кучу проблем… и позволит примирить население с вами… нами.

– А потому, – с той же горечью проговорил Михей, – что чем больше ты используешь силу темной крови, Макс, тем больше тебе нужно энергии. А ее взять неоткуда, кроме как у окружающих людей. Если бы я мог использовать свой резерв классического мага! Но это невозможно, в основе классической и родовой магии лежат разные механизмы, и наша родовая требует чужой энергии. И если начать ее тянуть, то со временем захочется больше и больше… пока ты не потеряешь контроль над собой и не начнешь выпивать все окружающее досуха. Это проклятие нашей крови, Малыш. Наша кровь сильна. Но она порчена.

– Мне надо это переварить, – медленно сказал Макс.

– Представляю себе, – Севастьянов хмыкнул и поднялся. – Но для начала тебе надо выспаться, дружище. Я загляну к тебе завтра. Поговорим. Поучу тебя тому, что знаю. Пригодится.

В гостиной Тротта стояла мертвая тишина. Трое магов слушали инляндца, стоявшего у окна, а слышали отчаянный голос давно ушедшего друга. «Это наша беда, а не вина».

Бедой это стало и для всех них.

– В эту ночь мне впервые приснился Лортах, – продолжил Макс. – Нижний мир, – пояснил он в ответ на недоумевающие взгляды друзей. Мартин открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Макс предупреждающе мотнул головой. – Только не перебивайте меня. Это очень сложно объяснить и куда сложнее понять. Как я понял позже, Лортах – мир, где издавна находится первостихия нашего мира, Черный Жрец. Каким образом он туда попал – я не знаю. А так как его потомки двуипостасные… должны быть двуипостасные, как берманы или драконы, то нас, тех, в ком течет темная кровь, словно разрезало пополам. Здесь осталось человеческое тело. А в мир, где находится Черный жрец, при инициации утягивает вторую ипостась. Крылатую. Дар-тени – так мы называемся. Она там вполне материальна, живет полноценно и независимо. Но при этом мы одна сущность. И в то же время отдельные личности. Моего дар-тени в Нижнем мире зовут Охтор. Я вижу сны про него, он видит про меня, и понимает, и помнит, что он – это часть меня. И про жизнь на Туре все помнит. А я знаю все про его жизнь. И воспринимаю ее как часть своей.

На удивление никто из друзей не стал восклицать что-то типа «Это невероятно» и «Да хорош заливать, Макс». Только Мартин воздел глаза к потолку:

– Ты еще и шизофреник, Малыш. Таланты твои множатся на глазах.

– Ты очень близок к истине, Март, – сухо сказал Тротт. – Я позже расскажу вам об этом мире, это важно. Мне, как я сказал, повезло с генами. Или, точнее сказать, не повезло. Михей ошибся: мой темный дар оказался сильным. Я уже говорил, я много копался в истории семьи – оказывается, представители старой блакорийской аристократии там появлялись неоднократно и с материнской, и с отцовской стороны. Была в далеких предках даже третья герцогская дочь и аристократы, близкие к Гёттенхольдам. И как, каким образом их гены прошли через века, не проявляясь, и сложились во мне, младшем сыне графа, которому достался только титул учтивости, – непонятно. Я пытался подсчитать вероятность – она такая мизерная, что ее можно назвать одним словом «невозможно».