|
- Все, что я прошу, - это выслушать. Все это не очень просто объяснить. А я прошу лишь немногого. - Ладно, - сказала она тихо, сделав долгий вздох. - Я буду слушать. - Как долго? - Как пожелаешь. Пока не сядет солнце, если хочешь. Он опустил голову на руки, собираясь с мыслями. Ничто не приходило на ум, кроме начала - и он начал с начала, задолго до того, как повстречался с Рохом. Она выглядела удивленной, но слушала, как и обещала. Из серых глаз ее исчез гнев, появилась задумчивость, а Вейни излагал ей все, все те мелочи о его жизни на родине, которые раньше она не знала, о чем ему больно было ей рассказывать. О жизни в Моридже мальчишки-полукровки, о постоянной вражде между Нхи и Кайя, о том, как он стал ублюдком предводителя Нхи. А также то, чего она не знала об их уже совместных странствиях - сведения о Рохе, о Лилле, о ночи, которую они провели в палатке Роха в Ра-Корисе, и о другой ночи, вместе с ней в лесах близ Иврел, когда она спала, и в Охтидж-ине в Шиюне, и многое другое, чего она не знала. Она слушала, и понимание на ее лице иногда сменялось гневом, иногда замешательством. Но не говорила ничего. Он рассказал ей и о самых последних событиях: о Фваре, о лагере Хитару, о лагере Мерира. О том, как они добирались сюда. Он ничего не утаил, принеся в жертву свою гордость, и в конце рассказа уже не смотрел на нее, с трудом выдавливая из себя слова. Ибо он был все же наполовину нхи, а нхи горды и не склонны к подобным откровениям. Когда он закончил, Моргейн сжала кулаки. Спустя мгновение расслабилась. - Кое-что из этого мне не мешало бы знать раньше. - Да, но кое-что из этого я раньше не знал и сам. - Впрочем, ничего из того, что ты рассказал, меня не беспокоит. Но Рох... Рох... Я бы не стала полагаться на него. Ни за что бы не стала. - Вы увидите его. Но... но, быть может... я не знаю, лио. - Впрочем, никакой разницы. Это ничего не меняет. - Лио! - Я предупреждала тебя, что в этом нет никакой разницы. Рох или Лилл - оба они враги. - Но Рох... - Оставь меня на время одну. Пожалуйста. Его самообладание готово было вот-вот лопнуть. Он и так сказал слишком много болезненных для себя вещей, а она лишь пожала плечами. - Ладно, - сказал он и с трудом поднялся на ноги, спеша выйти на холодный, бодрящий воздух. Но она поднялась и не пустила его, схватив за запястье. Ударь он в гневе - он причинил бы ей боль. Он сдержался, и слезы хлынули у него из глаз. Он отвернулся. - Подумай, - яростно сказала она. - Подумай - что же мне теперь делать с твоим подарком? - Вы ни за что не поверите его слову. |
