— Мне просто хочется быть дома, с тобой, — грустно сказала Саванна, которую не интересовали красоты и история Чарлстона и даже школа. Она хотела окончить вместе со своими старыми друзьями среднюю школу в Нью-Йорке, а теперь не могла этого сделать из-за дурацких писем, написанных каким-то кретином. Какая несправедливость! — Мне пора приниматься за распаковку чемоданов. Ты положила мою музыку?

— А как же! — сказала Алекса, довольная тем, что подумала об этом.

В комнате не было видно никаких признаков стерео-установки, но мать упаковала также ее плейеры. Она могла слушать музыку и никого не беспокоить, что было особенно приятно.

После разговора Саванна, расстегнув молнии на чемоданах, принялась развешивать одежду. Там было все — вся ее любимая одежда и кое-какие вещи матери. Глаза ее наполнились слезами, когда она увидела два розовых свитера, совершенно новые любимые черные туфли мамы на высоком каблуке, а также леопардовый свитер, который она не просила, но который ей нравился, тоже абсолютно новый. Саванна увидела двух плюшевых мишек, которых она с улыбкой посадила на кровать, обрадовавшись им впервые за много лет. Они были словно старые друзья, пока единственные ее друзья здесь. Положив на туалетный столик стопку CD, она хотела было вернуться к чемоданам, но почувствовала чей-то взгляд. Она вздрогнула от неожиданности, увидев маленькую девочку в ночной сорочке с бантиками и мишками, которая во все глаза смотрела на нее, стоя возле кровати. У нее были длинные белокурые волосы и огромные зеленые глаза.

— Привет, — сказала она с серьезным выражением лица. Белокурая малышка с огромными зелеными глазами походила на маленькую куклу. — Я знаю, кто ты.

— Привет, — тихо ответила Саванна, опасаясь, что девочка убежит. — Мы с тобой сестры, — добавила она, и это прозвучало очень странно.

— А я про тебя ничего не знала. Только сегодня мама сказала мне. Оказывается, что мой папа когда-то давно был женат на твоей маме, но, кажется, всего несколько месяцев, когда ты родилась.

— Вернее будет сказать, семь лет, — заявила Саванна, защищая свою биографию и чувствуя себя не семнадцатилетней, а десятилетней.

— Мама часто говорит неправду, — сказала Дейзи. Со стороны десятилетней девочки было довольно бестактно говорить подобные вещи о своей матери, но она не лгала. — И о тебе она мне не рассказывала. Она только сказала, что папе неловко было говорить мне об этом и поэтому умолчал. А теперь ты приехала сюда, потому что твоя мама не в ладах с законом. — Девочка явно повторяла слова Луизы, и Саванна громко рассмеялась. Малышка говорила возмутительные вещи, но это давало возможность понять, что за человек Луиза. — Она сидит в тюрьме?

— Нет, — со смехом сказала Саванна; подойдя к кровати, она уселась на краешек и похлопала рукой рядом с собой, приглашая Дейзи сесть. — Моя мама прокурор и пытается посадить в тюрьму одного очень плохого человека.

— Прокурор — это плохое слово? — встревожилась Дейзи и снова рассмешила Саванну. Она не удивилась бы, узнав, что Луиза и это сказала о ее маме.

— Нет, оно означает «юрист». Она является помощником окружного прокурора. Она сажает уголовных преступников в тюрьму. Она будет выступать обвинителем в суде и посадит в тюрьму одного очень плохого человека, который совершил много ужасных преступлений.