Фредди старательно избегал его взгляда.

— Послушай! — сказал он вдруг. — Я насчет вчерашнего… потому и пришел. Хотел тебя повидать, черт побери. По делу!

— По какому делу?

— Ну…

Тут подошел официант. Он уставил стол тарелками с едой, а в середине водрузил серебряный чайник, огромную чашку, блюдце и начал со звоном раскладывать столовые приборы.

— Завтракать будешь, Фредди? — спросил Чевиот.

Молодой человек вздрогнул:

— Нет, спасибо. Впрочем, погоди! Пинту кларета и печенье.

— Пинту кларета, сэр. Печенье, сэр. Слушаюсь, сэр! — Официант снова испарился.

Чевиот налил себе чаю и накинулся на еду.

— Джек!

— Что?

Фредди прочистил горло.

— Вчера ночью… Когда ты сказал, что Пег Ренфру умерла, и попросил разрешения всех нас допросить, да еще объявил во всеуслышание, что ты, мол, полицейский…

— Фредди, я должен поблагодарить тебя, леди Корк и мисс Тримейн. Но что же остальные? Они даже не удостоили меня отказом. Они игнорировали меня и постыдно бежали, словно я подонок, мусор у них под ногами!

Фредди передернуло.

— Джек, старина… черт побери! Не обижайся, но они правы.

— В чем?

— Шпионы, знаешь ли, действительно подонки общества.

— А как же полковник Роуэн, Ричард Мейн или сам мистер Пиль?

— Они дело другое. Пиль — член кабинета министров. Те двое начальники. Но рядовые шпики? — Фредди задумчиво достал из стаканчика зубочистку. — Черт побери, ты меня просто подкосил! С тем же успехом ты мог бы назваться дворником или, скажем, репортером! Они бы отнеслись к тебе лучше. А ты — шпик, мусор, шпион! Шпион не имеет права допрашивать гвардейского офицера, такого, как, например, Хогбен.

Вилка и нож замерли в руках Чевиота. Но он ничего не сказал. Он понимал, в чем его трудность. Он знал, что этот юнец, моложе его на пятнадцать или шестнадцать лет, пытается ему помочь. И он вновь приступил к еде.

— Ты! — вскричал Фредди, втыкая зубочистку в стол. — Ты шпик! Мусор! И все же… надеюсь, старина, еще не слишком поздно?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты еще не вступил в их ряды, да? Не подписал договор?

— Нет.

Бледное лицо Фредди расслабилось от облегчения; он отложил зубочистку и заговорил тише:

— Откажись, старина. Тогда все поймут, что ты просто пошутил, и посмеются над шуткой вместе с тобой.

— Шуткой?

— Ведь ты просто пошутил, верно? Брось, не продолжай. Тысяча извинений; шутка вышла удачная. Но ты должен. Если ты не… — Фредди облизал губы.

Ему было трудно, поскольку он относился к Чевиоту с благоговением, преклонялся перед его талантами и спортивными достижениями. А теперь приходилось читать ему нотацию. Чевиот вдруг понял, что в Фредди Деббите куда больше твердости и силы духа, чем казалось на первый взгляд.

— Джек! Многие из нас… да что там, мы все тебя любим! Но если ты не откажешься…

— Что будет, если я не откажусь?

— Тогда, черт возьми, мы тебя заставим!

Чевиот положил нож и вилку.

— И как же ты намерен меня заставить?

Фредди уже открыл рот, намереваясь ответить, когда вдруг к их столику подошли двое. Одним был официант — он нес Фредди на подносе кларет и тарелку с печеньем. А вторым — гвардейский офицер при полном параде.

Офицер был светловолосый, светлокожий, лет двадцати пяти. Судя по красному короткому плюмажу, он служил во 2-м Колдстримском гвардейском пехотном полку.