– Я тебя не видела… Эй, Малик, кого поймал?

– Отстань, Кира, не до тебя! – огрызнулся тот. Ремра обернулся, добродушно пробурчал:

– Чего уж такого, нельзя сказать, что ли? Чужака на тропе встретили, Салестер приказал к Правительнице привести.

– Ух, ты, – восхитилась девушка, бессовестно разглядывая Редара. – Чужак?! Настоящий чужак! А как его зовут?

Пустынник хотел было ответить, но тут из глубины пещеры послышался рассерженный женский голос:

– Кира, ты что там делаешь?

– Ой, – сказала Кира, – это меня. Новенький, значит, – и она, напоследок еще раз стрельнув по нему глазами, скрылась за занавеской.

Снова потянулись бесконечные туннели. Редар инстинктивно чувствовал, что спускается все ниже и ниже. Воздух казался вязким от наполнявшей его влаги, с каждым новым проходом становилось все холоднее. Пустынник пару раз на поворотах случайно задел рукой за каменную стену – теперь она, вся мокрая от покрывавших стену капель воды, замерзла. Юноша про себя дивился на пещерников – как им не холодно здесь? Вечный зной песков приучил тело человека к теплу, так что даже во время после дождевых ночей многие пустынники разжигали в своих норах очаги, не говоря уж о самих дождях.

Когда он уже был готов, наплевав на гордость, застучать зубами, провожатые совершенно неожиданно остановились у неширокого тупика. Вверх по стенам поднималась причудливая вязь, Редар впервые в жизни увидел резьбу по камню, но сообразил, что это дело рук человека, а не природы, и восхитился. Переплетающийся узор изображал людей, насекомых, деревья, каких-то неизвестных ему зверей… Он так увлекся, что не заметил, как Малик сделал боязливый шаг вперед и осторожно постучал.

Оказывается, это тоже был проход, только завешенный грубой тканью, похожей цветом на камень и толстенной, такой Редар никогда не встречал. Со стены на веревке свисал деревянный брусок-колотушка, тоже покрытый затейливым рисунком. Малик боязливо стукнул ей в стену несколько раз и отдернул руку, будто колотушка могла его укусить.

– Кто там? Ты, Ован?

Голос был женский, это несомненно, но неожиданно низкий и властный. Редар представил себе величественную Правительницу пещерного города, как минимум ровню Великого Найла и прочих героев прошлого, и поежился.

Малик и Ремра тоже заметно побледнели. Видать, Правительница была крута нравом, так что нерадивым подданным, посмевшим отвлечь ее от отдыха, похоже, достанется на орехи.

Ремра кивнул Малику, тот отчаянно замотал головой. Нескладеха-увалень испуганно уставился сначала на него, после на Редара, понял, что помощи не дождется, обреченно вздохнул и заплетающимся языком произнес:

– Нет, Правительница. Это Ремра… с пустынного секрета. Я… и Малик, – тот съежился почти вдвое, – привели тебе чужака… Нам Салестер приказал…

– Входите! – приказала невидимая Правительница. Ремра откинул занавес. Никто из провожатых никак не решался входить, так что пришлось пустыннику первым шагнуть вперед. Охрана поспешила следом – нельзя же пускать опасного чужака в покои Правительницы, натворит еще дел!

Редар с некоторым недоумением оглядел открывшуюся взору пещеру. Была она не такой большой, как можно было ожидать, и не ослепляла великолепием. В центре возвышался каменный стол, искусно обтесанный почти до идеально ровного состояния. На нем стоял большой масляный светильник, распространяя вокруг приятный сладковатый аромат, кувшин и две плошки из кожистой скорлупы. На краю стола небрежно валялась свернутая накидка.

За столом, склонив голову, сидела женщина. Против ожидания, она не выглядела особенно величественной – невысокая, суховатая, седые волосы собраны на затылке в пучок. Правительница подняла взгляд – и Редар понял, почему ее так боятся Ремра и Малик.