Сказав Креггу, что подольше задержится в песках – охота, мол, нынче плохая, – чтобы не беспокоился понапрасну, Редар привычной дорогой направился в пещерный город. У самых отрогов его снова окликнули. Не иначе как на страже снова увалень Ремра, добряк и ленивец, с того дня относившийся к пустыннику почти по-дружески – в отличие от Малика, который с первого взгляда откровенно новичка почему-то невзлюбил. Правда, Кира как-то смеясь перечисляла своих «поклонников», и Малик вроде числился на втором месте…

Действительно, в дозоре был Ремра – из-за неприметного камня появился знакомый неуклюжий силуэт, взмахнул рукой.

– Эй, Редар, подожди!

Ремра кубарем скатился по склону. Споткнулся и, пытаясь удержать равновесие, пробежал еще несколько шагов. Чуть не налетел на Редара.

– У-фф! – пропыхтел парень, оттирая вспотевший лоб. – Извини.

Он уже вторые дожди ходил под началом Салестера, мастера дозорных секретов. Только все никак не мог приобрести невероятный загар, столь привычный у других стражников. Красный лоб, белый нос и подбородок – ведь сверху печет немилосердное солнце, а рот и нос охранники Угрюмых скал прикрывают тонкой тряпицей. Не привыкли изнеженные пещерники к песчаной пыли. Это не закаленные охотники с Кромки, что давно уже на нее и внимания не обращают.

– Ты на мену? Я тебя провожу… Салестер меня к Айрис послал.

– Что-то случилось?

– Не знаю точно. Салестер лишнего никогда не скажет. Иди, мол, к Правительнице. Пусть еще двоих пришлет – и все.

Что верно то верно: лысоватый невысокий мастер дозоров был скуп на слова, за что в пещерном городе его не особо любили. Впрочем, он не обращал на это внимания, да и в пещерах появлялся только после заката, чтобы малость поспать. А утром уходил снова на скалы.

– Малик сболтнул немного… Вроде как Аарт лазил на гребень, во-он туда, – Ремра небрежно ткнул рукой куда-то вверх. – Знаешь Аарта? Малика младший брат. Глаза у него дюже зоркие, вот Салестер его в дозорные и пристроил. Что-то он разглядел непонятное… Вроде темной полосы и вроде двигается…

– Куда? – совершенно без интереса спросил юноша. Салестеровы дозоры частенько поднимали тревогу без повода – от безделья. Сидишь весь день, уставившись в ослепляющую линию меж двумя мирами – желтым морем песка и голубым куполом неба. Глаз-то устает, еще и не то чудиться будет.

– Малик не сказал. Не знает.

У первой пещеры, той, что расходилась четырьмя широченными проходами – Редар уже знал, что местные почему-то называют ее Привратной, – они расстались. Ремра со всех ног кинулся к Правительнице, а пустынник знакомым путем зашагал к мене.

Естественно, Кира прознала о приходе пустынного охотника моментально.

«Ремра, что ли, проболтался?» – подумал он, когда столкнулся с запыхавшейся девушкой, вылетевшей из узкого неприметного прохода. Редар сегодня торопился домой, чтобы побыстрее порадовать Крегга обновой. Но, увидев, улыбающуюся Киру, ее сияющие необыкновенные глаза, он махнул на все рукой.

– Редик! Как здорово, что ты пришел! – Она протянула руку.

– Здравствуй, Кира! – Юноша с улыбкой смотрел, как узкая ладошка девушки в который раз безуспешно пытается обхватить его здоровенный кулак. Кира быстро сдалась, пробурчав только себе под нос:

– Вот лапы-то отрастил…

Конечно же, после мены, где Редару удалось выторговать неплохую накидку, она потащила его к Плачущему Потоку – подземной речке, что снабжала водой весь город. Поток бил из трещины в одной из южных пещер. С высоты двух человеческих ростов прозрачная вода ниспадала в огромную каменную чашу, а потом стекала через рукотворный водосток. А прозвали ее так за тихий, печальный шелест струй, что уже многие сотни дождей бессильно разбивались о равнодушное каменное дно.