Этой ночью он снова спал среди людей. Ему были рады, и юноша чувствовал это. Богвар был не прочь иметь в семье еще одного охотника – а у Редара по дороге был не один шанс похвастать своей меткостью. Маленькая Бая в первый же день завоевала симпатии юноши, а Раймика по-женски жалела племянника, переживала за его участь – ночью он слышал, как она шепталась с мужем на дальней лежанке:

– Парню некуда податься, Богвар. Дома никого не осталось, а другой родни у него нет. Да и жить среди чужих ему сейчас не очень-то…

Что отвечал Богвар, Редар уже не расслышал, потому что заснул. Тяготы пути высосали из него все силы.

Наутро Раймика, расставляя на отполированном сотнями локтей камне, – на столе, как она выразилась, – грубые глиняные плошки, предложила:

– Оставайся у нас. Человек не должен быть один.

И хотя он ждал этого, все равно от мысли, что у него снова есть Дом, душу наполнило какой-то спокойной и теплой радостью.

Раймика продолжала:

– В одиночку до всякого можно дойти. Вон как Крегг…

Редар отложил ложку, заинтересованно переспросил:

– Крегг? Тот человек, которого мы встретили в песках?

– Угу, – Богвар скривился, – тьфу, будь он неладен.

– Вы встретили Крегга? – Раймика вопросительно глянула на мужа. – Ты мне не рассказывал!

– А чего тут рассказывать? У Близнецов – знаешь эти две одинаковые дюны, недалеко от тропы к Угрюмым скалам? Вот там он нам и попался, старый Крегг. По-моему, он нас даже не заметил. – Богвар задумчиво потер рукой подбородок. – Крегг-отшельник. Он очень странный, Редар, очень. Стоит с ним хотя бы парой фраз перемолвиться, и сразу все становится понятно. У него одно на уме: как бы всех смертоносцев извести. Только об этом и твердит: придет, дескать, день, придет день – и эти твари заплатят за все. Лишь об этом и думает. У нас боятся селиться рядом с ним. Мало ли что. Забредет случайный паучий патруль…

Богвар поймал укоризненный взгляд Раймики, осекся. Не хотелось напоминать парню о семье, а вот – как-то само собой получилось. Редар понял, решил сгладить неловкость:

– Пустынники боятся жить рядом с ним потому, что опасаются, как бы Крегг не привлек своими мыслями смертоносцев?

– Ну да. И хоть паучьих шаров не было у нас уже с прошлых дождей, все равно никто не хочет нарваться.

Редар, который неожиданно почувствовал симпатию к странному Креггу – еще бы! он тоже хочет отомстить] – подтолкнул разговорчивых хозяев:

– А откуда у него такая ненависть к смертоносцам? Раймика помолчала немного, видно было, как хочется ей рассказать обо всем, но боязнь задеть чувства Редара останавливала ее. Богвар буркнул себе в бороду, чтобы никто не услышал:

– Женщины! Им бы только кому-нибудь косточки перемыть!

Раймика, наконец, не выдержала:

– Мне об этом еще мать Богвара рассказывала. Тридцать, а то и все сорок дождей назад здесь, на Кромке, жил хороший парень, отличный охотник по имени Крегг. Жена у него была – красавица Юкка, я, говорят, на нее похожа немного…

Богвар звучно расхохотался. Под укоризненным взглядом жены охотник притих, но лукаво подмигнул Редару, украдкой улыбаясь в курчавую бороду.

Раймика, не смутившись, продолжила рассказ:

– Однажды он примчался к людям, совершенно невменяемый: кричал, рвал на себе волосы. Его долго не могли успокоить. Из Угрюмых скал вернулись мужчины с мена, сказали, что видели на тропе патрульные шары смертоносцев. Вот тут-то Крегга и прорвало. Оказывается, он пошел в пещеры с женой, рассчитывал выменять немного ткани – Юкка хотела сшить себе накидку. На тропе счастливую парочку нагнал паучий шар. Крегга он сбил с ног волной страха, и тот, беспомощный, наблюдал, как смертоносец забирает его жену.