— Тогда, наверное, это произойдет в следующую получку, — предположил доктор Годден. — Первого октября. Ну-ка, посмотрим — это будет четверг. Примерно через три недели. Вряд ли они захотят мозолить здесь глаза дольше. Если, конечно, вы правы и они действительно намерены устроить ограбление.

— Они сделают это, — сказала Элен обреченным тоном.

— Ну, впереди три недели. Пока еще только все начинается. Не стоит, по-моему, так отчаиваться. Вы знаете, о чем я сейчас думаю?

— О том, о чем вы мне говорили много раз, — ответила Элен, застенчиво улыбаясь и не отрывая глаз от узора ковра.

— Скажите мне это сами, — мягко, но настойчиво попросил доктор.

— Во мне сидит чувство, что я не заслуживаю ничего хорошего, и поэтому со мной и не происходит ничего хорошего. Я считаю, что они непременно пойдут на ограбление, и уверена, что их поймают, и я потеряю Стена. Потому что я его не заслуживаю. — Элен украдкой взглянула на доктора, на его доброе лицо, на его лысину, мерцающую в свете настольной лампы. Переведя взгляд снова на ковер, она прибавила: — Понимаю, что доля истины в моих предчувствиях есть. Но лишь доля. Марти ведь действительно поймали.

— Всего один раз, — сказал доктор Годден. — А сколько раз он совершал грабежи безнаказанно?

— Много, — ответила Элен.

Она уже привыкла говорить с доктором Годденом совершенно свободно и о чем угодно, в том числе о грабежах и других преступлениях. Словно священник, он неизменно проявлял сочувствие, ничего и никого не осуждал, никогда не склонял просто закрыть глаза на что-то. Хотя каждый раз был немного другим. Но разве кому-нибудь еще она могла сказать, что ее бывший муж — грабитель, что это стало его профессией? Большинство людей пришли бы в ужас и стали звонить в полицию и уж во всяком случае, прекратили бы с ней всякие отношения. А доктор Годден ко всему относился одинаково спокойно, без осуждения. Она могла говорить с ним обо всем, ничего не утаивая.

Вот и сейчас он спокойно увещевал ее:

— У вас нет никаких оснований считать, что они попадутся. В конце концов, все они, кроме Стена, профессионалы.

— Но даже если их сейчас и не поймают, — возразила она, прислушиваясь к своему чувству страха, — все равно ничего хорошего не будет. Стену захочется попытать счастья опять, и он станет таким же, как Марти. Или как этот Паркер.

— Понимаю, — сказал доктор Годден. — Вы боитесь, что Стен повторит судьбу вашего первого мужа.

Она поспешно кивнула, хмуро глядя на ковер.

— Многие женщины испытывали бы такое чувство, оказавшись в вашей ситуации. Но, откровенно говоря, из того, что вы рассказывали мне о Стене, у меня не складывается впечатления, что он захочет продолжить это занятие. Кто знает, может быть, это для него послужит полезным уроком и он станет лучшим мужем, чем был раньше.

Доктор Годден умеет так взглянуть на вещи, что на душе сразу же становится спокойнее. И ведь чаще всего он оказывался прав, потому что ее страхи, сомнения и предчувствия были продиктованы не чем иным, как внушенным ей в детстве комплексом неполноценности, который необходимо было изжить.

— Думаю, — сказала она растерянно, — думаю, что нам остается одно — ждать.

— Вы совершенно правы, — поддержал ее Доктор Годден.

— Не усердствуйте так, — сказал Уормли, проходя мимо. — Как-никак суббота.

— Точно, сэр, — отозвался Стен. Лейтенант резерва Уормли был на два года моложе Стена. Лицо этого пай-мальчика покрывал еще юношеский пушок, а срезанный подбородок свидетельствовал о безволии.