Потеряв последнюю фишку, она отходила от стола такой радостной и упоенной, точно сорвала банк. Игра действовала на нее так, как на других действует хороший алкогольный напиток; она давала ей возможность сильнее ощутить наслаждение от жизни и от самой себя. После казино они всегда отправлялись прямо в свой номер и в постель, и в любви она была нетерпеливее и изобретательнее обычного.
Да. Хорошо бы вернуться поскорее в Сан-Хуан, к Клер.
Паркера даже несколько удивило, что его мысли приняли сексуальный характер. Это была еще одна перемена, которой он обязан Клер. Прежде он нуждался в сексе сразу же после операции, он отдавался ему со всей страстью, на какую только был способен, но постепенно потребность в сексе ослабевала, и в конце концов любовные утехи совершенно перестали занимать его — это означало, что он готов для следующей работы. С появлением Клер все стало иначе. Вот и сейчас, в день, когда намечено ограбление, его мысли заняты Клер; он видит, как она лежит на белых простынях полутемной, прохладной комнаты отеля Сан-Хуана, на улице яркий солнечный день, туристы и местные жители торопятся кто куда, а ее руки сжимают его в объятиях.
Он по-прежнему сидел в гостиной, пустив свои мысли блуждать, где им заблагорассудится, пока, посмотрев на часы, не увидел, что уже четыре.
Тогда он встал и, зайдя на кухню, сказал:
— Пора.
— Хорошо, — откликнулся Уэбб. Он уже отыграл, поэтому сразу же встал, сгреб выигранные деньги, засунул их в карман, зевнул и потянулся, разведя в стороны непомерно длинные для такого короткого туловища руки.
Остальные трое открыли свои карты: выиграл Кенгл.
Сгребая деньги, он с улыбкой произнес:
— Кажется, мне изменила удача. Самое время кончать.
— Надеюсь, сегодня ночью мне повезет больше, — сказал Стоктон.
— Сколько выиграл? — спросил Кенгла Фуско.
— Восемнадцать.
— Я на три больше, — сказал Уэбб.
— А я продулся. — Стоктон встал из-за стола.
— Паркер, я сейчас приду. Только с Элен попрощаюсь, — сказал Фуско.
— Заодно захватите костюмы.
— Хорошо.
— Где оружие? — спросил Стоктон.
— Там.
Стоктон и Кенгл вслед за Паркером прошли в детскую комнату. Пема, как обычно, спала после полудня, укрывшись грязноватым шерстяным одеялом, которое она повсюду таскала с собой. Паркер открыл стенной шкаф, вытащил оттуда коробки и передал их Стоктону и Кенглу, которые на Цыпочках вышли из комнаты.
Фуско все еще был у Элен. Кенгл, стоя посреди комнаты с тяжелыми коробками, на которых были нарисованы детские гоночные машины, кивнул в сторону спальни:
— Марти, похоже, никак не может расстаться со своей бывшей женой?
— Просто, как воспитанный гость, он благодарит ее за все приготовленные для него завтраки, — ответил Паркер.
Кенгл сделал гримасу и кивнул.
— Точно. Видели бы вы его в тюряге! Уж такой был вежливый.
Уэбб, взявшись за дверную ручку, сказал:
— Увидимся позже, Паркер.
—Да!
Все трое вышли, впереди Уэбб, за ним Стоктон и Кенгл с коробками в руках, которые они сложили к задней стенке микроавтобуса. Через минуту они двинулись в путь.
Паркер, стоя у открытой двери, ждал Фуско. Через три-четыре минуты он вышел из спальни с туниками, которые нес на плечиках. Вид у него был встревоженный.
— Паркер, — сказал он, — она страшно нервничает. Прямо истерика.
— Пройдет, — ответил Паркер. — Костюмы нужно уложить в сумку. Не надо, чтобы нас видели с ними.
— Здесь на нас никто не смотрит. |