Между тем в Законодательном корпусе шла лихорадочная возня. Бонапартисты все еще пытались спасти Империю. Орлеанисты же решили выждать своего часа, сдержанно воздействуя на ход событий с помощью ловкого Тьера. Левые республиканцы — Гамбетта, Фавр и другие — больше всего стремились не допустить к власти революционеров. Собственно, в этом последнем стремлении сходились интересы всех монархистов и бур-жузаных республиканцев. А самой активной силой, выступавшей против них, оказались бланкисты.

На другой день, 4 сентября, сотни тысяч людей двинулись к площади Конкорд. Здесь смешались рабочие, студенты, буржуа. Все хотели свержения Империи и учреждения такой власти, которая обеспечила бы оборону страны. Самую активную роль играли бланкисты. Но их было несколько сот человек, и они буквально терялись в этой гигантской массе людей. Тем не менее именно они первыми ворвались в Бурбонский дворец. А один забрался на фронтон здания и начал отрывать от трехцветного флага синюю и белую полосы, чтобы осталась только красная.

Сначала бланкисты рассеялись в многочисленных залах и кулуарах дворца, где все смешалось. Но в конце концов они ворвались в зал заседаний с криками: «Да здравствует республика!» Затем Гранже, Маршан и Левро сумели пробиться к месту председателя палаты. Маршан пытался с помощью председательского колокольчика водворить тишину. Гранже предпочел использовать всю силу своего зычного голоса и объявил:

— Граждане! Ввиду наших величайших бедствий, ввиду постигших отечество несчастий парижский народ завладел этим помещением, чтобы провозгласить низложение Империи и установление республики. Мы требуем от депутатов, чтобы они декретировали и то и другое!

Но Гамбетта и Ферри с помощью национальных гвардейцев удалили бланкистов с председательского места. Гамбетта стал призывать народ к спокойствию. Затем он огласил декрет, объявлявший только об отстранении Бонапарта от власти. Тогда раздался всеобщий вопль. Громогласным, хотя и нестройным, хором народ требовал республики. Левые республиканцы сначала пришли в замешательство; провозгласить сейчас же республику означало бы согласие разделить власть с бланкистами. Коварный выход нашел Фавр:

— Республика? Но ведь ее следует провозгласить не здесь, а в Ратуше!

— Граждане! За мной, в Ратушу! — закричал Гам-бетта.

Этот призыв имел успех, ведь именно в Ратуше образовалось Временное правительство в 1830 и в 1848 годах. Толпа по обоим берегам Сены хлынула к Ратуше. Один поток возглавлял Фавр, другой — Гамбетта. Бланкистов совсем отстранили от руководства событиями. Сам Бланки оставался здесь, но он не мог рассчитывать, что ему удастся вырвать руководство толпой у прославленных ораторов, и он держался в стороне.

Было четыре часа, когда манифестация во главе с Гамбеттой и Фавром пришла к Ратуше, над которой уже развевалось красное знамя. Но ведь это символ рабочей, социальной революции! Действительно, в главном зале, наполненном до отказа народом, бланкисты и революционные республиканцы готовились огласить список правительства, в котором, кроме левых депутатов, значились имена Бланки, Флуранса, Делеклюза, Рошфора. Когда Жюль Фавр увидел, что люди, до этого ворвавшиеся в Законодательный корпус, уже находятся здесь, он понял, что надо уступить. Республика была торжественно провозглашена. Но это было использовано для нового маневра: Фавр объявил, что в правительство прежде всего должны войти депутаты от Парижа, буржуазные республиканцы, что надо определить его состав на совещании левых депутатов. Они тут же удалились в маленькую комнату где-то в закоулках Ратуши.

Бланкисты согласились.