Экзаменаторство и репетиторство в Политехнической школе, частные уроки, затем чтение публичных лекций и, наконец, работа над философской системой поглощали все время Конта. Внешняя жизнь его отличалась чрезвычайным однообразием. Поездки, совершаемые для производства экзаменов, носили официальный характер. Все время вне занятий, посвященных зарабатыванию средств к существованию, проходило в постоянных размышлениях или писании. Единственным развлечением служили прогулки, или, как называл их Конт, «философское фланирование». Но из самого названия уже видно, что и тут размышления не оставляли его. Не без затруднений г-же Конт удалось уговорить своего отшельника отправиться в театр на итальянскую оперу. У Конта, по-видимому, была некоторая склонность к музыке. Он имел хороший голос и сам пел с большим воодушевлением и выразительностью «Марсельезу» и другие песни. Итальянская опера очень понравилась ему; он абонировался и с тех пор стал постоянно посещать ее. Впоследствии он придавал громадное значение этому своему пристрастию, видя в нем первый признак пробуждения его души к новой жизни сердцем. Мирное течение жизни нарушалось лишь ссорами с женой да личными счетами с разными математиками и учеными, не дававшими, как мы видели, ему ходу. Если бы Конт поменьше думал обо всей этой педантократии, не давал бы всяким личным неприятностям и неудачам взять силу над собой и придерживался бы того прекрасного правила, о котором говорила ему жена, – а именно, что великим сердцам не подобает выносить на люди свои беспокойства и внутренние страдания, – то, наверное, он вышел бы победителем из своей борьбы с ученым миром. Теперь же, раз крушение началось, философ, не сумевший по-философски отнестись к жизни, неизбежно должен был катиться под гору, пока не выкатился совсем за пределы политехнического и вообще педантократического мира.

Потеряв место экзаменатора, он некоторое время еще колеблется и сомневается: то ему кажется, что он потеряет и другие занятия, то надеется, что его непременно изберут на следующий год в экзаменаторы. Поэтому, не подыскивая никаких новых занятий, он решил воспользоваться пока для пополнения дефицита в своем годовом бюджете предложением трех англичан. Надо заметить, что «Курс положительной философии» обратил на себя внимание выдающихся мыслителей в Англии раньше, чем во Франции, или, по крайней мере, в первой раньше нашлись мыслители, печатно заявившие свое одобрение французскому философу. Так, знаменитый физик Брюстер написал в 1838 году журнальную статью по поводу первых томов «Курса…», в которой он признает за Контом обширные познания, глубину мыслей, полное беспристрастие и так далее, хотя как истого англичанина его приводят в недоумение крайность и дерзость некоторых взглядов Конта, и он говорит, что, благодарение Богу, в английских школах невозможен еще подобный преподаватель. Но особенно много сделал для Конта Милль. Он сам признается в своей «Автобиографии», что более всех содействовал распространению Контовых теорий в Англии и что он многое почерпнул у Конта.

«Я был пламенным поклонником сочинений Конта, – говорит знаменитый англичанин, – прежде чем вошел с ним в какие-либо отношения; во всю мою жизнь его я никогда не видел, но в продолжение нескольких лет мы поддерживали постоянную переписку, пока она не сделалась слишком полемической и наша ревность в этом отношении не охладела. Я первый стал реже писать, а он первый вовсе прекратил переписку…»

Переписка эта завязалась в 1841 году и продолжалась до 1845 года. В ней не только обсуждались различные философские и общественные вопросы, но Конт посвящал своего друга-философа и в свою личную жизнь, описывая ему подробно борьбу с учеными и материальные невзгоды. Милль принимал близко к сердцу тяжелое положение уединенного мыслителя и, когда ему стала угрожать опасность потерять место, предложил некоторую денежную помощь.