В усадьбе Ельцовых (или не знаю, как это назвать точно) переносными панелями можно огораживать сектора. После нашего прилёта сюда Анна распорядилась — и пара человек затянули её дом по периметру пластиковым двухметровым забором, заодно внутрь периметра попала и зона бассейна.
— Я вздрагиваю каждый раз, когда ты начинаешь приоткрывать завесы тайн, — отвечаю абсолютно честно.
— Я ж сотрудник прокуратуры, — пожимает плечами менталистка. — Мне по должности положено. Пока девки резвятся, давай скажу? А то вдруг у тебя от них секрет.
Анна и Мария на противоположном краю сражаются друг с другом за надувной матрас. Не буду лишний раз думать, как они одеты — у меня, что ни говори, до сих пор шок.
Где-то приятный, но тем не менее.
— Может, не надо? — предлагаю абсолютно серьёзно. — Может, ну его нахрен?
— Там же не только о тебе речь, — вздыхает она с таким видом, что меня моментально бросает в дрожь.
Обычно Виктория не настолько драматична, да и сам намёк изрядно толст.
— Ладно, повеселились и будя, теперь серьёзно. — Она поднимается и буквально за руку тащит меня в беседку.
— У тебя внешний вид диссонирует с заявленной серьёзностью, — кошусь на известную часть анатомии.
— Нормальными сиськами дело не испортишь, — абсолютно не шутит Федорцева. — Погнали. Первое. Шурик, тебе известен механизм легализации дикого?
— А он существует?!
— Пф-ф-ф. В открытом доступе не найдёшь, непопулярная тема, но кое-какой есть.
— Говори.
— Ваш брат дикий периодически бунтует. Да, техникой организованные выступления сегодня по большей части блокируются, но регулярно кое-что прорывается то там, то здесь.
— Я искал, в сети ни слова. Я умею профессионально определять потенциальную социальную напряженность, если она в обществе в наличии.
Каждый раз, когда здесь думаешь, что карты вскрыты, оказывается, что всё ещё впереди.
По Вике видно, что она чуть ли не впервые говорит на все сто серьёзно.
— Клоны после трёх очень непростых восстаний имеют право поступать на факультет ментала в Медицинский Университет Бухары, — менталистка сверлит взглядом мою переносицу. — Да, у чёрта на куличках, если отсюда; Эмират, до которого пилить и пилить; НО.
— ?
— Тот диплом является автоматической индульгенцией и абсолютно легитимно выводит любого менталиста из второсортных из-под юрисдикции ЛЮБЫХ правоохранительных органов, ЛЮБОЙ юрисдикции. Хоть за океаном. Тьху, опять тавтология…
— Почему об этом нет ничего в сети?
— Искать надо уметь. Из поисковых систем удалены ключевые слова, и только. А если залезешь на сайт самого универа, то вполне себе прочтёшь даже по-русски.
— Ух ты. — Мозг автоматически начинает крутить варианты.
А ведь это в корне меняет всё.
— Да. Там, правда, учиться непросто, очень сложная программа, но потенциальный результат того стоит, — продолжает напирать серьёзная девушка, выглядящая несерьёзно. — Я тебе абсолютно официально говорю, как государственный служащий.
— А в чём прикол? Должна же быть какая-то логика в этом исключении?
— Психические расстройства, потери памяти, всё такое. В нашем обществе в наше время все трут память всем, — она набирает воздух, чтобы продолжить.
— Но со временем погрешность накапливается, — перебиваю. — После рецидивов начинает сбоить гиппокамп, а годам к шестидесяти — очень яркая перспектива на деменцию и овощ.
— Угу. Почему-то так исторически сложилось, что нормально лечат только выпускники этого университета из второсортных, ну еще его филиала в Самарканде. — Её лицо разглаживается, как если бы она меня убедила в чём-то, к чему очень стремилась. |