Напрасно нарушитель закона будет ссылаться на то, что распоряжение префекта якобы дает право на уничтожение вредных животных всем без разбора! Даже если бы распоряжение префекта и было бы составлено в выражениях, допускающих подобную интерпретацию данного документа (чего никогда не бывает), не стоило забывать о том, что префект действует строго в рамках закона и может предоставлять соответствующее право лишь лицам, указанным в статьях 1 и 9, не нанося ущерба праву частной собственности и не входя в противоречие с самим законом.

Нужно и можно ли рассматривать как правонарушение тот факт, что охотник подстрелил дичь на дороге, проходящей через лес или поле, являющееся частным владением? И как быть с тем, кто подстрелил куропатку на дороге, проходящей вдоль границы поместья? Совершил ли он преступление или нет?

Эти вопросы могут возникнуть только в связи с общей, открытой для проезда и прохода дорогой, ибо стрелять на дороге, закрытой для общего проезда, означало бы стрелять в сам принцип частной собственности!

Но какое решение должны принять судьи, если дело происходило на открытой для всех дороге, где каждый может ходить и ездить? Здесь, на мой взгляд, надо различать два момента: проходит ли дорога вдоль границ частного владения или пересекает его.

Если дорога идет вдоль границ поместья, она является нейтральной территорией, и тогда, естественно, находясь на ней, охотник имеет полное право подстрелить дичь. Если же дорога проходит по территории частного владения, пересекая его, то в таком случае первому встречному-поперечному не дозволяется располагаться на ней и стрелять дичь, нанося таким образом ущерб землевладельцу или арендатору. Если кто-либо из охотников совершит нечто подобное, то он не только нарушит все правила приличия, но и просто преступит закон! Да, по дороге можно ходить и ездить, и ничего более! Превращать ее в место охоты для того, кто этого только не пожелает, означало бы нанести большой вред интересам арендатора и лишить землевладельца солидных доходов, что приносят ему сдаваемые в аренду земли, если дорога проходит по сданному в аренду участку, либо нанести прямой ущерб самому землевладельцу.

Хочу отметить также, что не является преступлением, если охотник собьет над чужой территорией птицу, которую он поднял со своего участка.

В отличие от закона 1790 года, закон, вошедший в силу в 1844 году, не запрещает землевладельцам охотиться на своих собственных полях до окончания уборки урожая. Следует отметить, что создатели закона 1790 года в своем стремлении защитить посевы от потрав нарушили принцип невмешательства в частную жизнь, ибо покусились на право частной собственности.

Итак, теперь охота на еще не убранных полях не считается преступлением, но, однако, при совершении любого другого правонарушения является отягощающим вину обстоятельством. По закону землевладелец имеет также право разрешить кому-либо охотиться на своих землях до сбора урожая. Таким образом, арендатор охотничьих угодий, коему землевладелец передал свое право охоты на определенном участке без каких-либо оговорок и исключений, тоже получает право охотиться на полях до окончания сбора урожая. Так как плата за аренду охотничьих угодий очень велика, подразумевается, что в нее уже включено возмещение за возможный ущерб, который арендатор волей-неволей причинит посевам.

Всякое иное решение этой проблемы существенным образом ограничило бы возможность ведения охоты на полях, что в свою очередь повредило бы интересам общин, богоугодных заведений да и самих землевладельцев, которые получают хорошие деньги за сданные в аренду угодья. Разумеется, арендатор не должен злоупотреблять предоставленным ему правом и беспощадно вытаптывать посевы.

А что происходит, если землевладелец сам не обрабатывает земли, право охотиться на которых он передал другому лицу? Так как право охоты принадлежит землевладельцу, а не фермеру, арендующему у него земли, то и судьи, и охотничьи писатели полагают, что землевладелец или тот, кому он передал свое право охоты, могут охотиться на полях фермера до окончания сбора урожая.