– Что ж, не буду тебе мешать! – засмеялся Михай. – Пойду‑ка я прогуляюсь по городку.

– Ты что? – испугалась Олеся. – А если те, папашины омоновцы...

– Да меня‑то они в лицо не знают, – успокоил он ее. – А разведать обстановку надо. Так что закрывайся и – бай‑бай. – Он нежно поцеловал ее и вышел из номера. Подождал, пока щелкнет замок, и спустился в холл.

За барьером никого не было видно. Ну и лады – меньше разговоров. Он вышел из гостиницы, уверенно свернул вправо по улице и через некоторое время вышел в центр городка, к магазину «Фестивальный». Зайдя в магазин, увидел то, что ожидал, – с полуподвальной стороны в нем помещалась закусочная. Двери ее были гостеприимно распахнуты, но внутри пока никого не было – шахтерня повалит сюда после трех часов пополудни – с первой смены. Чтобы смыть стаканом‑двумя горькой водочки шахтерскую пыль, забившую Внутренности. Снаружи делала своё дело ежедневная баня.

По одну сторону обитого дюралевым листом прилавка стояла дородная буфетчица, перетирая граненые стаканы и пивные кружки. А по другую находился мужик, глянув на которого, Михай содрогнулся: желто‑зеленого цвета лицо заросло рыжеватой щетиной, а руки тряслись так, словно его сутки держали в морозильнике. Мужик прижал их к груди и слезно умолял буфетчицу.

– Рай, ну налей хоть стаканчик мочи этой! – указал на пивной кран, торчащий на трубке прямо из дюрали прилавка. – Ты же видишь, пропадаю!

– Не дам и грамма! – отрезала буфетчица. – Козел ты, Ванька, а не шахтер – пить не умеешь! Твоя Инка всего две недели как в санаторий уехала, а ты все отпускные свои умудрился спустить. Добро бы сам, а то всякую шушеру до усрачки напаивал каждый день! И ще они теперь, дружки, с которыми ты целовался вон за тем столом? – указала она на дальний столик в темном углу.

– Цыц, Раиса! – мужик попытался грозно выпрямиться, но тут же со стоном хватился за голову. – Они такие же шахтеры, как и я! Сегодня я их опохмелил, а завтра – они меня выручат. Шахтерское братство нерушимо!

– Вот и приходи завтра, когда они тебя выручать будут! А сегодня вали отсюда, ты и так уже «под запись» на двадцать пять тысяч набрал. Когда рассчитаешься?

– Ты же знаешь, Рай, получка через неделю. Отдам с процентами!

– Знаю, что отдашь, – буркнула продавщица, помягчев лицом, – насчет этого вы честные. На вот бокал пива! А больше ничего не дам, и не проси!

– Может, водочки плеснешь внутрь, Рай? – заискивающе попросил мужик.

– Жри, а то и пиво заберу! – прикрикнула буфетчица, грозно потянувшись к бокалу. По ее лицу было видно, что власть над мужиками в этом питейном заведении доставляет ей какое‑то садистское наслаждение. Видать, дома после смены ждал ее такой же вот муж – выпивоха, который и на оплеухи не скупился. Зато здесь, в этой грязной забегаловке... «Хоть на час власть – зато всласть» – вот что было сейчас написано на ее физиономии с тройным подбородком.

Мужик между тем, видя, что может остаться даже без этой похмельной крохи, схватил кружку и стал жадно пить пиво. Руки его ходили ходуном так, что он больше обливался, чем пил.

– Это бесполезно, – Михай подошел к прилавку.

– Что ты сказал? – мужик передохнул и прижал бокал к груди обеими руками.

– Бесполезно, говорю, пивом похмеляться! Там градусов почти нет. Да и те теплой водичкой разбавлены.

И видя, что буфетчица уже раскрыла рот, опередил залп ругани:

– Раечка, будь добра – бутылку водки, только чистой, не «женатой», пару копченых цыплят, скумбрию пожирнее и четыре пива.